Биография. Биография Митрополит иосиф чернов

(1893 - 1975 гг.)

Родился митрополит Иосиф (в миру Иван Михайлович Чернов) 2 (15) июня 1893 года в семье военного Михаила Наумыча Чернова. Его мать Евдокия Яковлевна умерла, когда (ему было 3 года) он был еще ребенком. Отец женился второй раз на доброй белорусской девушке.

Недалеко от города Могилева, где проходило детство будущего митрополита, находился Белынический мужской монастырь. С восьми лет Иван мечтал посвятить свою жизнь служению Господу. Мечте его суждено было сбыться – в 1910 году отрока приняли в Белыничевский монастырь. Находясь при владыке Арсении, Ваня Чернов получил «кабинетное» образование. Владыка приглашал лучших преподавателей Юга дореволюционной России. Лекции читали на дому. Некоторые предметы, в частности, математику, владыка Арсений преподавал сам. Владыка Арсений так его полюбил, что в 1912 году Иван уже был иподьяконом. 6/19 февраля 1918 года иподиакон Иван был пострижен епископом Арсением в мантию с именем Иосиф в честь святого праотца Иосифа Прекрасного. 11/24 февраля 1918 года он был рукоположен во иеродиакона. 16/29 августа 1920 года в Таганроге епископ Арсений рукоположил иеродиакона Иосифа во иеромонаха. После хиротонии отец Иосиф в течение 1000 дней непрерывно совершал Божественную литургию, за что удостоился от Патриарха Тихона первой награды – золотого наперсного креста. В 1924году он был возведен в сан игумена. Вскоре последовал первый арест. В 1925 году молодого игумена отправили в ссылку. После освобождения игумен Иосиф был возведен в сан архимандрита. Епископская хиротония состоялась через пять лет, затем последовало назначение в Донскую и Новочеркасскую епархию. Вскоре пришлось перебираться в Таганрог. В конце Рождественского поста 1935 года владыку Иосифа арестовали. Он был осужден на пять лет, его отправили в Коми АССР в Ухто-Ижемские лагеря

Владыка работал на лесоповале, где он обморозил пальцы на руках и ногах, возить гробы за пределы зоны. Владыка говорил, что это его занятие было промыслительным, потому что он тут же, пока вез умерших, совершал по чину отпевание, так как имена их были ему известны. Если же не знал имени, то произносил: «…Упокой, Господи, душу раба Твоего, имя которого Ты Сам веси…»

В декабре 1940 года Владыка был освобожден из лагеря. В начале 1941 года владыка прибыл в Азов, где жил на квартире знакомых, устроился на работу в качестве сторожа в детские ясли, где работал с марта 1941 года по январь 1942 года. Летом 1942 года, когда немцы приближались к Азову, владыка ушёл в Таганрог. Он служил в Крестовой церкви архиерейского дома, затем служил в Никольском соборе (после его восстановления).

Накануне Рождества владыку арестовали, он просидел 66 суток в гестаповской тюрьме. Окна в камере смертников были без рам и без стекол. На улице стояли морозы. Владыка был в легкой одежде, со дня на день, ожидая расстрела. Потом говорил о себе в третьем лице: «Я знаю одного архиерея, который муки холода на себе перенес. Его забрали из дома зимой в одном подряснике и посадили в холодную камеру, в которой продержали 66 суток. И вот, в какой-то момент он понял, что замерзает. Встал на коленочки и так молился, что почувствовал теплоту. Он согрелся и остался жив».

Обвинили его в связях с Патриархом Сергием и... работе на английскую разведку.

После освобождения Таганрога 4 июня 1944 года Владыка был арестован на улице органами НКВД и доставлен в тюрьму г. Москвы. Ему предложили объяснить, почему он остался в живых, тогда как в документах, доставленных из Умани, он числится расстрелянным гестаповцами. Позже владыку отправили в Ростов, где он находился под следствием до 1946 года. В 1946 году его осудили. Ростовская и таганрогская паства помогала ему пережить годы заключения.

В 1949 году епископом Иосифом было написано стихотворение (во время его заключения в Челяблаге). Оно посвящено игумену Пимену (Извекову), будущему Патриарху, служившему тогда ключарем в кафедральном соборе г. Ростова-на-Дону и помогавшему Владыке во время его заключения, посылая в лагерь посылки с продуктами.

Чтобы свет любви и радости

В нашем сердце не угас,

Целомудренные ландыши

По весне цветут у нас.

У весенней, тихой зореньки

Нету краше той красы -

На стебле его, на тоненьком,

Две-три капельки росы.

Мудрость ветхая, далекая

Различала и цвета:

Скрыта в ландыше глубокая,

Неземная красота.

И не нами это сказано:

Белый цвет издревле свят…

Из букета, как от ладана,

Льется нежный аромат.

И не зря народы древние

От сердечных ран и мук

Обрели в нем средство верное,

Исцеляя злой недуг.

Из лесов весною раннею,

В тихом шепоте берез,

В мир печали и страдания

Ландыш нам принес Христос.

4 июня 1954 года был освобожден из Карлага и этапирован в ссылку на поселение в Кокчетавскую область, Алабатинский совхоз, поселок Ак-Кудук Чкаловского района (он был лишен права священнодействовать).

После освобождения 1 июня 1956 года владыка Иосиф был назначен настоятелем Михайло-Архангельского храма г. Кокчетава. Через месяц владыка Иосиф был переведен в г. Петропавловск и назначен почетным настоятелем собора святых апостолов Петра и Павла.

15 сентября 1960 года Указом Священного Синода владыка Иосиф был назначен архиепископом Алма-Атинским и Казахстанским. 25 февраля 1968 года владыка Иосиф был возведен Патриархом Алексием I в сан митрополита

После смерти Патриарха Алексия митрополит Иосиф отказался от патриаршего престола, ссылаясь на то, что он неуч, на самом деле была другая причина. В начале 40-х годов блаженная старица Мария Таганрогская предупредила его, чтобы он не поднимался выше митрополита.

Он учил своих духовных чад ко всем относиться равно - и к умным, и к неразумным, и к добрым, и к злым. «Злых делай добрыми своим примером, а добрых лучшими», - наставлял Владыка. Сам, испытав и пережив все тяготы жизни, Владыка Иосиф был ко всем сострадателен и милостив. По свидетельству современников владыка был прозорлив, ему были открыты даже мысли человека. Владыка Иосиф говорил: «Когда человек перед моими глазами, на лице все написано, я вижу, что за человек, и знаю, что сказать. Если бы люди знали, как они прекрасны - каждый в своей индивидуальности и в своем таланте и талантах». Все, кто знал Владыку, видели в нем любовь и милосердие и не могли не относиться к нему с ответной искренней любовью. Великая сила любви, исходившая от Владыки, еще при его жизни привлекала к нему множество людей разных сословий и возрастов. То были и простые православные женщины, приходившие со своими семейными неурядицами, и студенты духовной семинарии и Академии, приезжавшие к нему на каникулы, деятели науки и искусства, которые при беседах с Владыкой поражались глубиной и разносторонностью его познаний.

9 сентября 1972 года в связи с 40-летием архиерейского служения, во внимание к усердному служению Церкви Божией, Святейший Патриарх Пимен наградил митрополита Иосифа правом ношения двух панагий.

В начале июня 1975 года владыка Иосиф в последний раз посетил Караганду,

О том, что этот приезд в Караганду станет последним для владыки Иосифа, здесь же, на церковном дворе, было предсказано ему схимонахиней Анастасией. «Благословите, Владыка! Мы больше не увидимся», - сказала карагандинская старица старцу-митрополиту. Вскоре у него случился приступ, и 4 сентября 1975 года Владыка почил.

Всю ночь священнослужители читали Евангелие, а утром 6 сентября в домовой церкви Иверской иконы Божией Матери была совершена заупокойная Литургия. 7 сентября архиепископ Варфоломей совершил заупокойную Божественную Литургию в сослужении 38 священников и трех диаконов. Отпевание было совершено по чину святительского погребения, составленному митрополитом Мануилом. В книге, содержащей это чинопоследование, рукою покойного Владыки написано: «Собственность архиепископа Алма-Атинского Иосифа. Подарок от митрополита Мануила - автора этого трогательного чина. По этому чину прошу меня отпеть, а эта книга останется кафедре. Архиепископ Иосиф. Конец 1965 года. Алма-Ата».

Чин погребения длился около трех часов, затем гроб с телом Митрополита, при пении ирмосов «Помощник и Покровитель», был обнесен вокруг Никольского собора, после чего все проследовали на городское кладбище. Там, возле святой могилы митрополита Алма-Атинского и Казахстанского Николая (Могилевского), было приготовлено место упокоения второму Алма-Атинскому митрополиту. (Митрополит Иосиф был реабилитирован 14 мая 1992 года Прокуратурой Ростовской области.) (день памяти исповедника – 4 сентября)

Протоиерей Валерий Захаров в 2001 году написал статью «Памяти блаженного Старца, Святителя Божия и исповедника веры, митрополита Алма-Атинского и Казахстанского Иосифа» в которой отметил: «Могила его непрестанно посещается верующими. Ежегодно в дни его памяти в храмах Алма-Аты служатся парастасы и заупокойные богослужения, после чего духовенство и народ едет на кладбище, где на могиле Владыки продолжается молитва верных. И за гробом святитель Церкви простирает руку помощи обращающимся к нему, что неоднократно засвидетельствовано его почитателями. Обращение к нему как к святому стало уже естественным для алматинцев, и по существу он уже канонизирован почитанием народным, что в Православной Церкви и является конечным критерием святости. И верим, что в недалеком будущем все мы «едиными усты и единым сердцем» воззовем к этому дивному архипастырю, избранному сосуду Божией благодати: «Святителю отче Иocuфe, моли Бога о нас!»

2 июня исполняется 120 лет со дня рождения митрополита Алма-Атинского и Казахстанского Иосифа (Чернова) - известного и глубоко почитаемого подвижника, исповедника, поэта и проповедника, которого называли одним из самых одухотворенных архиереев последнего времени. Неизвестное свидетельство о владыке Иосифе приводит в своей статье Ксения Кириллова.

Старец и исповедник веры, митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф (Иван Михайлович Чернов) родился ровно 120 лет назад в Белоруссии, в Могилеве-на-Днепре в семье военного 2 июня 1893 года, в день памяти великомученика Иоанна Нового, Сочавского.

Владыка отсидел двадцать лет в советских лагерях, чудом избежал фашистского расстрела. При этом, по словам очевидцев, он никогда не унывал, охотно утешал других и даже юродствовал.

Первый арест таганрогский епископ Иосиф (Чернов) пережил в 1935 году, когда особым совещанием при НКВД СССР его осудили на 5 лет лагерей «за антисоветскую агитацию». Владыка был освобожден в декабре 1940 года и направлен обратно в Таганрог. В этом период владыка Иосиф принимал участие в деятельности нелегальной общины верующих «Белый дом», тайно служил, совершал священнические хиротонии и монашеские постриги. После того, как во время Великой Отечественной войны Таганрог был оккупирован немецкими войсками, с августа 1942 года он возобновил открытое служение в качестве Таганрогского епископа.

С немецкими властями у владыки возникли трудности из-за отказа выйти из подчинения Московскому Патриархату и поминать в службах вместо митрополита Сергия (Страгородского) митрополита Берлинского Серафима. На допросах немецкое командование неоднократно предлагало епископу Иосифу сотрудничество в целях пропаганды, грозя арестом и расстрелом, а также убеждало выдавать евреев, комсомольцев и других. Однажды он был кратковременно арестован. Владыка, однако, отвечал отказом и служить молебны за победу германского воинства он не стал.

Более того, отец Иосиф помог некоторым евреям спастись от фашистов, а также активно помогал партизанам. Сбор средств в помощь советским войскам шёл и в окормляемых владыкой Иосифом областях. Все суммы переправлялись через партизан, с которыми епископ был связан напрямую.

Вскоре после его патриотической речи об императоре Петре I и величии России по случаю торжественного восстановления памятника Петру I в Таганроге 18 июля 1943 года, гестапо арестовало владыку. В гестаповской тюрьме в Умани он находился с 6 ноября 1943 года по 12 января 1944 года, а под Рождество 1944 года его приговорили к расстрелу. Владыку спасло только отступление немецких войск из Умани 11 января 1944 года.

После освобождения Умани частями Красной Армии в июне 1944 года епископ Иосиф вновь был арестован. Он содержался в Москве в Бутырской тюрьме, затем был переведён в Ростов-на-Дону. В феврале 1945 года владыку приговорили к 10 годам лишения свободы. Срок заключения он отбывал в Челябинском лагере особого назначения, а с 1948 года - в посёлке Спасск в Карагандинском лагере. С 1954 владыка находился в ссылке в посёлке Ак-Кудук Чкаловского района Кокчетавской области, и окончательно освобождён из неё был только в 1956 году.

Сейчас о владыке Иосифе вышла целая книга воспоминаний «Свет радости в мире печали. Митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф», по мотивам которой был снят одноимённый фильм. Мы же представляем вашему вниманию не вошедшие в книгу воспоминания о митрополите Иосифе одной из его духовных дочерей, родной сестры игуменьи Верхотурского Покровского женского монастыря Софии (Любых) - Марии Ивановны Сащиной(в девичестве - Любых).

Я родилась в православной семье в конце сороковых годов прошлого столетия, и была последним ребенком. Невзирая на богоборческую политику, родители ходили в церковь и меня учили христианским добродетелям, - вспоминает Мария Ивановна. - Во время революции мой дедушка был старостой в церкви, и в 1929 году его выселили в Сибирь, туда, где сейчас находиться город Нижневартовск. Хотя до совершеннолетия родители боялись рассказывать мне о нём, всё детство мое прошло в церкви. Папа работал пономарём в соборе. Я помню, что и мне очень нравилось пение, торжественность богослужения.

В 1956 году была образована Петропавловская епархия, и в Петропавловск, где тогда жила с семьёй маленькая Маша Любых, приехал новый архиерей - епископ Иосиф (Чернов), только освобождённый из ссылки в Кокчетаве.

Он так молитвенно служил и радовался снова славить Господа, что нам, детям, казалось как будто мы на Небе. Его горячие и образные проповеди, свои воспоминания об испытаниях в годы двадцатилетних скитаний по ссылкам и помощи Божией для перенесения тех унижений, которые выпали ему, на всю жизнь остались в сознании, и всегда помогали в сложных жизненных ситуациях, - рассказывает Мария Сащина.

B те годы основными прихожанами храма были женщины, тогда как архиерею были необходимы иподиаконы - мужчины, которые могли бы входить в алтарь.

Я любила стоять слева от кафедры, и вот владыка Иосиф разрешил держать мне слyжебник и жезл, когда он стоял на кафедре. Мне было тогда семь лет, я стояла и замирала от счастья, держа книгу или жезл. Но когда мне исполнилось восемь, Владыко объяснил мне, что больше девочке нельзя участвовать в богослужении, и чтобы было не так мне горько, подарил брошь. Я очень горько плакала, что я не мальчик, - вспоминает Мария Ивановна.

Когда владыку перевели в Алма-Ату, повзрослев, Мария старалась 2-3 раза в год летать к нему.

Общение с ним, его беседы, советы помогли мне справиться в жизни со своими невзгодами и болезнями. Это был человек удивительной доброты. Помню, первый раз я поехала к нему в 67-м году со своим папой. Мне было тогда 18 лет. Печь тогда топили дровами, притом дерево, которое для этого использовали, было очень тяжёлым и твёрдым. Какого же было моё удивление, когда, ранним утром выглянув в окно, я увидела, как владыка носит эти тяжёлые поленья. Он даже не сказал мне, что собирается делать, не попросил помочь. Я когда я вышла во двор, он сказал мне, что сейчас натопит титан, чтобы мы с папой помылись с дороги. Представляете? Архиерей, которому за семьдесят лет, сам таскал дрова, чтобы согреть нам воду! - вспоминает она. - Для меня это стало образцом смирения.

По словам Марии Ивановны, в общении с людьми владыка Иосиф был удивительно простым, добрым, и в то же время удивительно проникновенным. Многие духовные чада вспоминают его ласковые, чуть с хитринкой, глаза.

Владыка очень чувствовал людей. Те, кто с ним однажды пообщался, не могли о нём потом не вспоминать. Однажды у митрополита Иосифа я познакомилась с одним священником, отцом Наумом. Затем, уже после смерти родителей я собралась ехать на Украину, и даже взяла на это благословение. Тогда отец Наум сказал мне: «Сдавай билет и лети в Алма-Ату». Мне показалось странным всё менять, тем более это было не так просто, да и благословение лететь на Украину было уже получено. Словом, я не поехала тогда в Казахстан - а вскоре владыка умер. Отец Наум говорил мне потом: «Знали бы вы, какого человека оставили!». Но откуда я могла знать тогда, что его не станет - ведь я была ещё девчонкой лет 25-ти. Сейчас, наверное, я повела бы себя по-другому, - сокрушается Мария Ивановна.

Или ещё одно воспоминание из «петропавловского» периода жизни владыки. В 50-е годы в первое воскресенье после каникул школьников частенько засаживали за парты - якобы вспоминать забытое за время отдыха. Маленькая Маша стояла на службе на Вербное воскресенье, боясь опоздать в школу, когда владыка Иосиф обратился к ней со словами: «Вот уехала Мария - а кто же будет жезл держать?».

На тот момент мне уже давно было за семь лет, и жезл мне держать запретили. Я не могла понять, о чём он говорит. Уже много лет спустя, когда теперь мне приходится держать жезл, помогая матушке в монастыре, я вспоминаю те его слова. Значит, он знал, что в моей жизни будет ещё один жезл, - рассуждает Мария Сащина.

Мария Ивановна вспоминает один случай прозорливости владыки: когда, после операции на желудок, он позвонил ей со словами: «Ну вот, теперь до конца жизни посты у тебя отменяются».

Для меня это было странно. Я строго соблюдала все посты и думала: ну хорошо, сейчас я болею, а потом выздоровею и снова начну поститься. Кто ж знал, что мне предстоит ещё 15 операций, и в одной из них мне удалят желудок? Но он, видимо, знал...

Уже после смерти митрополита Маша Любых вышла замуж - по её словам, не очень удачно.

Интересно, что я успела сказать владыке, что хочу замуж. Он сказал мне тогда: «Мария, пожалеешь». И, как обычно, он оказался прав.

Отдельные воспоминания Марии Сащиной связаны с воспоминаниями владыки Иосифа о лагерях:

Один раз батюшка рассказывал, как они встречали Пасху в лагере, сидя в одной камере с Чебоксарским владыкой Эммануилом. Каким-то чудом прихожане смогли передать им в заключение хлеб, вино, пасхальное яичко. Вместо престола они положили одного старенького архиерея, чтобы служить литургию на его мощах - ведь все они на тот момент были исповедниками. Разумеется, на тот момент он был жив, но когда служба закончилась, архиерей оказался мёртв. Эту историю владыка рискнул даже рассказать во время проповеди с амвона, хотя в советское время это было небезопасно.

Кстати, в отношении к советской власти, по словам духовных чад, владыка сохранял мудрую осторожность, например, разрешал надевать в школе пионерский галстук, чтобы не злить учителей, но не благословлял носить его дома. Крестик же он снимать не велел.

Он старался давать такие советы, чтобы мы могли не идти на открытый конфликт с властью, но в то же время сохраняли свою душу, - отмечает Мария Ивановна.

Уже через много лет Мария Сащина попала на сеанс к Кашпировскому - разумеется, не из-за увлечения оккультизмом, а по ошибке решив, что он - обычный врач (дело было в 80-е годы). Тогда знаменитый «целитель» неожиданно признался ей: его «лечение» на неё не подействует, потому что он чувствует за ней какого-то сильного покровителя. Пожалуй, в этом со скандально известным экстрасенсом согласна и сама Мария Ивановна - молитвенную помощь владыки Иосифа она чувствует до сих пор.

Блаженный старец и исповедник веры, митрополит Иосиф (Иван Михайлович Чернов) родился в Белоруссии в г.Могилёве-на-Днепре в семье военного 2(15) июня 1893 года, в день памяти великомученика Иоанна Нового Сочавского, в честь которого и был назван. Поскольку отец проходил военную службу, мальчик жил и воспитывался в роте. Позже в Могилёве Ваню, тогда ещё 8-летнего, товарищи затащили в Архиерейскую церковь, – «Тут я в монастырь и влюбился, навсегда – вспоминал владыка. – Теперь все детские игры будут «в церковь».

В 1910 году в мае в Могилёве находились святые мощи Евфросинии Полоцкой. Постояв ночь в соборе, Ваня только к утру смог приложится к мощам. Ночью во сне мальчик увидел, как Преподобная Евфросиния благословляет его.

– Когда я увидел этот сон, больше уже спать не мог и было полное решение – «в монастырь!» Не дойдя 12 км до обители, по дороге Могилев-Минск, Ваню с другом догнал фаэтон с архимандритом Арсением (будущим епископом Таганрогским), который благословил мальчика на поступление в монастырь прямо на дороге.

В том же 1910 году Ваня поступает в Белыничский монастырь. С 1912-го по 1917-й годы Иван Чернов нёс послушание в Тверском Успенском Отрочь монастыре, где посвящён в иподиаконы в 19 лет. В тревожные революционные годы Ваня пострижен с именем Иосиф, а произошло это уже в Таганроге, куда он прибыл вместе со своим духовным отцом – епископом Арсением Таганрогским.

За октябрьскими событиями 1917 года открылась для России эпоха великих испытаний. Вся дальнейшая жизнь будущего митрополита Иосифа стала непрерывной чредой скорбей, лишений, притеснений и гонений.

Пострижение Ивана Чернова в монашество совершилось 19 февраля 1918 г., а 24 февраля епископ Арсений рукоположил юного монаха в иеродиакона, а ещё через полгода - в иеромонаха. После непрерывного совершения благоговейным иеромонахом Иосифом тысячи служб, Владыка Арсений возложил на него наперсный крест, а ещё через два года возвёл его в сан игумена. В 1925 году по навету живоцерковников (обновленцев), игумен Иосиф, не прекращавший с ними борьбы, был арестован и выслан из пределов Северного Кавказа на два года, по обвинению в «измышлении и распространении контрреволюционных слухов» (ст. 73 УК РСФСР). Свою ссылку он отбывал в Коль-Ёле в Коми области. По освобождению, в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы 1927 года епископ Арсений Смоленец возвел своего духовного сына игумена Иосифа (Чернова) в сан архимандрита, с назначением в Таганрог, ко храму Святителя Николая. Отец Иосиф служил в Свято-Никольском храме до 1932 года, и впоследствии, уже в качестве епископа Таганрогского в первой половине Великой Отечественной Войны.

Через пять лет служения, в 1932 году совершилась епископская хиротония архимандрита Иосифа. Третьего февраля 1933 года епископ Иосиф назначается временно управляющим Донской и Новочеркасской епархией. Это был единственный православный епископ в Ростовской области, который вёл борьбу против обновленцев и удерживал паству от живоцерковного соблазна.

В конце Рождественского поста 1935 года Владыку Иосифа арестовали, особым совещанием при НКВД СССР от 15.08.36 и осудили на 5 лет лагерей «за антисоветскую агитацию», срок Владыка отбывал в Ухто-Ижемском лагере Коми АССР. По истечении 5 лет лагерей епископ Иосиф возвратился в Таганрог. Его возвращение совпало с началом Великой Отечественной войны. Период оккупации в стране ознаменовался сильным религиозным подъёмом на оккупированных территориях.

Уже с первых месяцев войны практически все православные приходы страны стихийно начали сбор средств в созданный фонд обороны. Верующие жертвовали не только деньги и облигации, но и изделия (а также лом) из драгоценных и цветных металлов, вещи, обувь, полотно, шерсть и многое другое. Что интересно, сбор средств шёл по всей территории СССР, включая и области, занятые фашистами. По благословению епископа Иосифа во время его пребывания на Украине с 1 сентября по 31 декабря 1943 года собрали 41 996 рублей, а к 8 апреля 1944 года ещё 37 526 рублей и это уже было сопряжено с настоящим героизмом, через партизан, с которыми епископ был связан напрямую, средства переправляли на «большую землю».

В августе 1942 года епископ Иосиф вышел из «подполья» и стал служить в качестве епископа в Таганроге. Служил он в Крестовой церкви архиерейского дома. В это же время он начинает восстанавливать Никольский храм, закрытый в 1938 году (был открыт 27 августа 1942 года). Всего в Таганроге им было открыто 4 храма, среди них, во славу русского оружия – храм Святого Георгия Победоносца (по просьбе рабочих металлургического завода и жителей города открыт 26 мая 1943 года). Это был уникальный случай, когда на оккупированной территории православные христиане открыли храм в честь покровителя русской армии.

С немцами у Владыки Иосифа сразу возникли трудности. Они не могли простить ему верности Московской Патриархии и поминовения им на богослужениях имени патриаршего местоблюстителя Сергия. Он безбоязненно поминал его даже тогда, когда тот стал Патриархом и осудил всех епископов-коллаборационистов. В дальнейшем на допросах немецкое командование неоднократно предлагало Владыке Иосифу сотрудничество в целях пропаганды, грозя арестом и расстрелом. Епископ Иосиф отвечал отказом.

В ясный солнечный день 18 июля 1943 года немецкие власти решили перед центральным входом в городской парк восстановить памятник Петру I работы Антокольского. К 12 часам дня народ собрался. На трибуну, украшенную цветами и свастикой, поднялся заместитель командующего, он произнёс поздравительную речь в адрес города и его жителей по случаю восстановления исторической справедливости, возвращения памятника основателю Таганрога на историческое место. Далее выступали другие докладчики, включая бургомистра города… Но вот слово взял Владыка Иосиф Таганрогский, при абсолютной тишине он начал говорить об Императоре, Царе Петре Первом, и той великой роли которую, сыграл он в деле становления Великого Государства Российского. С этого момента «вечер перестал быть томным», ибо оркестр грянул молитву русского народа на музыку князя Львова «Боже, Царя Храни ». Я уверен, что те, кто там были, ещё помнили строчки гимна и вероятно повторяли про себя: «Царствуй на страх врагам, Царь Православный… » И закончилась эта русская тема совсем оригинально, артисты дали «дело было под Полтавой». После описанного Владыка Иосиф вынужден был покинуть город, спасаясь от гестапо. Он выехал в Мариуполь, откуда с пересадками, а когда и пешком, добрался до города Умань, где по ходатайству местного благочинного о. Константина получил разрешение разрешение проводить службы в церкви. Вскоре владыка был арестован за отказ от нацистской пропаганды.

В гестаповской тюрьме епископ находился с 6 ноября 1943 по 12 января 1944 г. После допросов его приговорили к расстрелу. Тогда было расстреляно около 600 человек. Всем им владыка Иосиф читал молитвы об упокоении. В тот раз по промыслу Божию епископ Иосиф не погиб, и документы, удостоверяющие этот факт, были подшиты к материалам следствия НКВД. В мае 1944 года Владыка был арестован уже советскими органами и доставлен в тюрьму НКВД СССР. В феврале 1946 года Военный трибунал войск НКВД Северо-Кавказского Округа в закрытом судебном заседании, в составе трёх человек, без участия защиты осудил епископа Иосифа на 10 лет с поражением в правах на 5 лет и с конфискацией имущества. Как опасный государственный преступник и организатор направлен в Челябинский лагерь особого назначения, а в 1948 году переведён в особый лагерь МВД - Карлаг. С 1948 по 1954 год владыка находился в Карагандинском лагере. Там он работал на строительстве кирпичного завода и был санитаром в санчасти. 4 июля 1954 года исполнилось 10 лет с момента ареста владыки Иосифа и он был освобожден из Карлага и этапирован в ссылку на поселение в Кокчетавскую область, поселок Ак-Кудук. На поселении пробыл до 1956 г., когда постановлением Генерального прокурора приказ о вечном поселении был отменен. И 6 апреля 1956 года совершилось радостное, долгожданное событие. Владыка Иосиф был «...освобожден от дальнейшего нахождения в ссылке на основании приказа Генерального Прокурора СССР и КГБ при СМ СССР от 19 марта», о чем сам он расписался в Управлении МВД по Кокчетавской области: «Мне, Чернову, объявлено, что я из ссылки на поселении освобожден без снятия судимости. Справку получил к сему 6 апреля 1956 года ». А 1 июня 1956 года владыка Иосиф был назначен настоятелем Михайло-Архангельского храма г. Кокчетава. Через месяц владыка Иосиф был переведен в г. Петропавловск и назначен почетным настоятелем собора святых апостолов Петра и Павла.

25 февраля 1958 года епископ Иосиф возведён в сан Архиепископа, а 15 сентября 1960 года, Указом Священного Синода, владыка Иосиф был назначен архиепископом Алма-Атинским и Казахстанским. Всего в Казахстане Владыка Иосиф прослужил 18 лет в духовном единении с врученной ему Богом паствой, не оставляя при этом духовных чад ставшей родной таганрогской земли. Скончался Владыка 4 сентября на 83-м году жизни. Так закончил свое земное странствие выдающийся иерарх Русской Православной Церкви, богомудрый старец-молитвенник митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф. Самоотверженно следовал он по тернистому жизненному пути вслед за поругаемым и гонимым, заушаемым и распинаемым основоположником веры нашей Господом Иисусом Христом, мужественно претерпевая гонения и притеснения. И на непоколебимой ладье веры, окрыляемой надеждой, прибыл к тихой Его пристани, имея с собой сокровища неистлеваемые, называемые смирением, долготерпением, бесстрастием и венчаемые Божественною любовью, вновь и вновь свидетельствуя, что для любящих Бога и соблюдающих заповеди Его «Иисус Христос вчера и днесь, тойже и во веки ».

Блаженный старец и исповедник веры, митрополит Алма-атинский и Казахстанский Иосиф (Иван Михайлович Чернов) родился в Белоруссии, в г. Могилёве-на-Днепре в семье военного 2 (15) июня 1893 года, в день памяти великомученика Иоанна Нового Сочаевского, в честь которого и был назван во святом крещении Иоанном. В 1910 году поступает в Белынический монастырь. С 1912 по 1917 годы Иван Чернов нёс послушание в Тверском Успенском Отрочь монастыре, где посвящён в иподиаконы в 19 лет. В тревожные революционные годы был пострижен в мантию с именем Иосиф, а в 1920 году рукоположен в иеромонаха.

Митрополит Иосиф (Чернов) В Таганроге, где отец Иосиф служил в Никольском соборе, приходилось вести борьбу против обновленцев, которые захватывали городские храмы. По навету живоцерковников это и стало причиной ареста в 1925 году. Игумен Иосиф был осуждён на два года лишения свободы. Свой первый срок он отбывал в Коль-Ёле, в Коми области. По освобождении из лагеря в 1927 году игумен Иосиф на Благовещение был возведён в сан архимандрита, и продолжил службу в Таганроге в течение пяти лет. В 1932 году совершилась епископская хиротония архимандрита Иосифа.

В это время обновленцы продолжали свою раскольническую деятельность в захваченных ими храмах. 3 февраля 1933 года епископ Иосиф был назначен временно управляющим Донской и Новочеркасской епархией. Он был тогда единственным православным епископом в Ростовской области, удерживающим свою паству от живоцерковного соблазна. В конце Рождественского поста 1935 года Владыку Иосифа арестовали, и осудили на пять лет концлагерей «за антисоветскую агитацию». Для отбытия срока наказания Владыка был направлен в Ухто-Ижемские лагеря Коми АССР.

В годы фашистско-немецкой оккупации епископ Иосиф возглавил религиозную жизнь в Таганроге. Немецкое командование неоднократно предлагало Владыке Иосифу сотрудничество в целях фашистской пропаганды, грозя арестом и расстрелом. Епископ Иосиф отвечал отказом, за что был посажен в гестаповскую тюрьму.

После освобождения, в мае 1944 года Владыка поехал в Москву на встречу с Патриархом Сергием, по дороге был арестован и доставлен в тюрьму НКВД СССР. В феврале 1946 года Военный трибунал войск НКВД Северо-Кавказского округа в закрытом судебном заседании в составе трёх человек без участия обвинения и защиты осудил епископа Иосифа на 10 лет с поражением в правах сроком на 5 лет с конфискацией имущества. Как особо опасный государственный преступник и организатор направлен в Челябинский лагерь особого назначения, а в 1948 году переведён в Карлаг.

С 1948 по 1954 год владыка Иосиф находился в Карагандинском лагере МВД, в Песчаном отделении лагеря и в отделении Актас. Там он работал, на строительстве кирпичного завода и некоторое время был санитаром в санчасти отделения. 4 июня 1954 года исполнилось 10 лет с момента ареста владыки Иосифа. В этот день он был освобождён из Карлага и этапирован в ссылку на поселение в Кокчетавскую область, Алабатинский совхоз, посёлок Ак-Кудук Чкаловского района. Владыке Иосифу было уже за шестьдесят, но его всё ещё вынуждали физически работать: в совхозе Алабатинском возил на быках воду для освоителей целины.

Только в марте 1956 года владыка Иосиф был освобожден от дальнейшего нахождения в ссылке и назначен настоятелем Михайловского Архангельского храма г. Кокчетава. Через месяц владыка Иосиф был переведён в г. Петропавловск и назначен почётным настоятелем собора святых апостолов Петра и Павла.

Владыка Иосиф приехал в Петропавловск накануне праздника Петра и Павла. И первая его служба была в день престольного праздника Петропавловского собора. На Литургии он говорил проповедь на Евангельскую тему о Первоверховных апостолах и сам при этом плакал. Первое время он служил в Петропавловске как простой священник, иерейским чином или, приходя в храм, молился в алтаре. И служить ему было разрешено первое время только под горой, в Петропавловском соборе.

22 ноября 1956 года Указом Священного Синода владыка Иосиф был назначен епископом Петропавловским, викарием Алма-атинской епархии. В Петропавловске, неподалёку от Всехсвятской церкви, располагались покои убиенного епископа Петропавловского и Акмолинского Мефодия. Владыка Иосиф потратил много времени и сил, чтобы найти могилу епископа Мефодия, но она до сего дня так и остаётся неизвестной. Но в подвале Всехсвятской церкви были найдены дикирий трикирий и прочие атрибуты для архиерейского богослужения, принадлежавшие епископу Мефодию. Владыка Иосиф использовал их, совершая первые архиерейские службы.

Первое время у епископа не было даже своих покоев, он жил в небольшой кельи церковного дома по улице Коминтерна. Через некоторое время купили дом в центре города на улице Мира, отремонтировали его, посадили у крыльца деревья, разбили клумбы, посадили цветы. Этот дом стал Епархиальным Управлением, и здесь же Владыка стал жить. Рядом располагался дом благочинного протоиерея Сергия Ногачевского. Часто Владыка уходил молиться на берег реки Ишим. Там около камня было у него излюбленное уединённое место.

Однажды Владыка рассказывал один сон, который видел в заключении: «Я нахожусь в каком-то незнакомом городе. Сажусь на автобус, он спускается под гору. Под горой стоит белый высокий собор. Я захожу в него и начинаю богослужение». И когда Владыка получил назначение в Петропавловск, он, приехав сюда сел в автобус, поехал по городу и, когда спустился в подгорную часть, увидел тот самый собор! Это был собор апостолов Петра и Павла, который впоследствии стал Кафедральным собором.

18 марта 1957 года была образована самостоятельная Петропавловская епархия, и владыка Иосиф поставлен управляющим ею с титулом Петропавловский и Кустанайский. В новообразованную епархию вошли пять областей: Петропавловская, Акмолинская, Карагандинская, Кокчетавская и Кустанайская. Кафедра была в Петропавловске. Патриарх Алексий I, благословляя владыку Иосифа на Петропавловскую кафедру, дал ему в дар образ Иверской Божией Матери, молитвенно призывая Пречистую Владычицу быть Покровительницей новообразуемой епархии и простирать Свою благодатную помощь над её первосвятителем. Эту икону владыка Иосиф поставил в алтаре Петропавловского собора, где она находится и до сего времени.

25 февраля 1958 года епископ Иосиф возведён в сан Архиепископа. 15 сентября 1960 года Указом Священного Синода владыка Иосиф был назначен архиепископом Алма-Атинским и Казахстанским. Петропавловская епархия была ликвидирована с передачей всех церквей в Алма-Атинскую епархию. Владыке предстояла трудная задача примирить и сохранить епархию, в которой происходили волнения после кончины митрополита Николая в 1955 году.

Владыка Иосиф своим благоразумием, выдержкой, своими проповедями сумел восстановить церковный мир, влияя на людские души евангельской кротостью и силой Христовой любви. Он мудро стал руководить епархией, и вскоре церковная жизнь потекла благополучно. И в 1963 году, можно сказать, была уже тишина.

Ровно 15 лет, до дня своей кончины, прослужил владыка Иосиф в Алма-Ате. И всё последующее служение митрополита Иосифа проходило в духовном единении с врученной ему Богом паствой. Всего в Казахстане владыка Иосиф прослужил 18 лет.

Владыка очень любил молитву. О его молитвенном правиле, наверное, не знал никто, потому что это была внутренняя, закрытая от мира жизнь его души. Но молился Владыка постоянно, и тому были свидетелями многие. Владыка молился подолгу, не только днём, но и ночью, в домашней церкви и в своей келье, где был нарядно украшенный святой угол, или же в кабинете, где на его рабочем столе стоял небольшой аналойчик, на котором лежали епитрахиль, книги и архиерейский чиновник. Часто можно было видеть Владыку стоящим во весь рост или коленопреклоненным перед святыми образами, У него не было установлено для молитвы определённого времени. В дневные часы он молился в промежутках между беседами и встречами с посетителями и в течение дня постепенно вычитывал всё положенное монашеское правило. Но главное - он творил Иисусову молитву, которая непрестанно совершалась в алтаре его сердца. 31 августа 1975 года у Владыки случился приступ, разрешившийся, после трёх сложных операций, которые ему пришлось перенести перед кончиной. Скончался Владыка 4 сентября на 83-м году жизни.

Проповедь, произнесённая митрополитом Иосифом в день святителя и чудотворца Николая

Святитель Николай очень почитаемый, и ему Господь дал чудес море. Великий чудотворец - чудес море! Где только Николай - там чудеса, где только Николай - там и милость, где только Николай - там и исцеление, и охранение! Тот Николай, которого вы знаете, - великий чудотворец! Вся вселенная стала его почитать, любить Николая чудотворца, молитвы его просить, портреты его рисовать, и от портретов его чудеса пошли, и появились чудотворные иконы.

Так вот, братья и сёстры, сегодня мне навеяна такая мысль, такой маленький очерк вашему вниманию преподнести о тяжёлых минутах собора, о тяжёлых минутах благочестивого Константина и об очень тяжёлых минутах жизни святого Николая, который знал, что за свою ревность, за правду Божию он потеряет священный сан, но бросился на Ария чисто по-гречески, чисто горячий, чисто невоздержанный ради Христа. Я приветствую вас, братья и сёстры, с завтрашним праздником храмовым Николая чудотворца, и я преподнёс вам то, что мне очень нравиться в Николае. Я ему служу всю жизнь: в Таганроге собор Никольский, в Ростове Никольская церковь, в Петропавловске Никольский придел, а здесь всечестной храм. Так я под сенью Николая и под его омофором всегда был с раннего возраста до того времени, когда и сам получил высокую честь - носить, как Николай, то, что Божия Матерь свысока показала во Влахернском храме, - этот священный омофор. И нас, святитель, не оставляй; и нас, святитель Николай, у Престола Святые Троицы поминай, нисходя к нашим слабостям, но, учитывая нашу любовь к тебе, учитывая, хотя и холодную, нашу веру Господу Богу, за которую ты сана чуть не лишился. Мы любим Господа, мы веруем в Господа, в Троице поклоняемого Отца, Сына и Святаго Духа, ибо без Троицы нет ни Церкви, ни Таинств.

Прими же, Николае чудотворче, наши уверения, прими наши просьбы, прими наши молитвы, полюби нас, твоих детей. Аминь.

Категория:

Духовенство в истории

3967 просмотров

Долгая и многострадальная жизнь Иосифа, митрополита Алма-Атинского и Казахстанского во многом является примером для нас. Это был очень скромный человек, доброй и отзывчивой души. От природы он был одарен поэтичностью и удивительной памятью. Он умел найти общий язык с любым по званию и возрасту собеседником. Владыка непременно обращал внимание на свою речь, подбирал удачные слова и выражения, отчего речь его становилась интересной, яркой, запоминающейся. Свидетельством тому могут служить его проповеди, письма, записи на книгах и так далее. Все это сохранило для нас некоторые черты его биографии.

Не имея школьного образования, Владыка многое получил от архиепископа Арсения Смоленца (†6.XII.1937) , под руководством которого послушник Ваня Чернов, начиная с иподиакона, со временем был возведен и в архиерейский сан. Духовный путь его начался в Белыническом монастыре в Белоруссии. Поступлению в монастырь предшествовал такой случай. В 1910 году в мае месяце в Могилевском соборе находились святые мощи преподобной Евфросинии Полоцкой, которые перевозили из Киева в Полоцк. Простояв почти всю ночь в соборе, Ваня только к утру смог приложиться к мощам. На следующую ночь он видел во сне, как Преподобную уже выносили из собора, и в это время она встала и благословила юношу. По благословению Преподобной Ваня был принят в монастырь, еще не дойдя до него. Его догнал ехавший на фаэтоне настоятель монастыря архимандрит Арсений, который поинтересовался, куда идут мальчики. Выяснилось, что один идет в монастырь Богу молиться, слушаться и работать, а другой его провожает. Прочтя рекомендательное письмо директора гимназии Свирелина, отец архимандрит сказал: “Мальчик, ты уже принят в монастырь”.

Вскоре молодой послушник вместе с отцом Арсением, ставшим епископом Пятигорским, едет на Кавказ. Здесь ему в 1911 г. настоятелем Второафонского монастыря была вручена икона Иверской Божией Матери, привезенная с Афона, с которой он потом никогда не расставался.

В 1912 г. в Твери на праздник Воздвижения честнаго Креста послушник Ваня был возведен во иподиакона Арсением, епископом Старицким. В это время они совершили путешествие для поклонения Валаамским святыням. При отъезде из монастыря произошел следующий случай. Владыка Финляндский Сергий, будущий Патриарх, пошутил, сказав: “Преосвященнейший, может, Вы нам оставите Ваню, так как у нас лет через пятнадцать откроется вакансия игумена”, на что услышал ответ: “Нет, Ваше Высокопреосвященство, я не думаю, чтоб он задержался на этой степени”.

Почти в это же время состоялась еще одна интересная встреча с другим будущим Патриархом. В 1913 г. на архиерейской хиротонии Алексия (Симанского), которую возглавил Антиохийский Патриарх Григорий, иподиакон Иоанн держал Чиновник владыке Арсению. Святейший Патриарх Алексий, позднее встретившись с владыкою Иосифом, вспомнил об этом.

Шестого февраля 1918 г. в Таганроге владыка Арсений постриг молодого послушника в монахи с именем Иосиф, а 11 февраля возвел в сан диакона. О своей диаконской хиротонии Владыка позднее писал, будучи в Алма-Ате: “Я прекрасно помню день своей хиротонии. Это было в воскресенье о Блудном Сыне… Масса выпала снегу в ту ночь. Шел Всероссийский Поместный Собор… Владыка немножко заметно волновался, ибо еще не был Собором погребен в вечность Петровский Регламент - до 30 лет воспрещалось постригать, кроме Духовной Академии, а я имел еще юношеские года… И вышло все, как вышло. Первую ектению: «Прости приимше…» конечно, я перепутал, но всем подсказчикам Владыка сказал: «Не мешайте ему, он будет прекрасно служить!». Первую вечерню служил я, как будто бы уже давно иеродиаконствую, так как я уже и архиерейскую службу знал и даже тайные молитвы Литургии - ибо святителю много лет книгу держал… А он читал вслух молитвы - чтобы (наверное) я слышал бы их.

А на второй день Божественную (первую) Литургию служил, в день Иверской и именно перед своей келейной с Афона. Она была и в Коми, и здесь ныне в своей Иверской архиерейской церкви. Вероятно, я ЕЕ из этого града уже не увезу! Ведь ЕЕ храм! А? А, может быть, и сам не уеду и здесь покойному митрополиту шепну на кладбище: подвинься, брате!” .

С 16 августа 1920 г., после иерейской хиротонии, отец Иосиф начал свое пастырское служение, при этом очень часто проповедуя. Митрополит Куйбышевский Мануил сказал по этому поводу: “Проповеди его отличаются образностью, поэтичностью и живостью” . Очень часто Владыка, говоря о высоте проповеднического служения, указывал на священность возвышенного места, с которого произносится слово Божие. Основу такого благоговейного отношения к амвону Владыка получил еще у себя на родине в Могилеве . В своей проповеди он однажды сказал: “И мы все, служители и проповедники, поставленные на эту опасную и ответственную возвышенность, должны вам говорить и проповедывать, чтобы потом Христу Спасителю сказать: «Да! Мы все дни - говорили, проповедали; а так как они приняли, то Ты ведь Сердцеведец, Господи, ниспослал им открытое сердце, о котором и они, и Церковь и мы всегда молились: о даровании нам чистого сердца и обновления благодатного во всем нашем организме, и разума в нашем интеллекте»”.

Владыка с благодарностью всегда вспоминал архиепископа Арсения и клирика Ростовской епархии протоиерея И. Уманского. О каждом из них он в свое время отозвался так: “Ты был один, у кого я взял прекрасный стиль слова, снискавший мне хваление”. Их он имел в виду, когда однажды в проповеди сказал: “Митрополита Филарета я очень рано полюбил, и, если я его отшлифованные мысли не понимал, то я имел прекрасных изящных учителей, как Апостолы святые, простяки, которые имели самого изящнейшего в мире учителя, неповторимого Учителя - Господа Иисуса Христа”.

Почитая святого, имя которого он носил, Владыка всегда совершал богослужение в неделю Святых праотцев пред Рождеством Христовым и произносил проповеди. Заканчивая однажды праздничное слово, он обратился к молящимся: “Так помолимся сегодня святым Праотцам, чтоб они о нас помолились Господу Богу, которые очень прекрасно выполняли ненаписанный закон на бумаге, но начертанный в каждой совести человека - на сердце его.

Попросим же праведного Иосифа, чтобы он молился Господу Богу для укрепления семейных уз, за удержание страстей людей в молодых годах, да и в самой старости, и чтоб он благословил всех тех в каждой стране и в нашем государстве, которые всегда думают о том, о чем молятся верующие - «хлеб наш насущный даждь нам днесь».

Как при Иосифе питался и не оскудел Египет в хлебе, так за его молитвы да не оскудеет никогда пшеница, вино и елей в стране нашей благодатной, русской”.

Рукополагая ставленников, Владыка всегда обращался к ним со словом назидания в конце Литургии, нередко обращая внимание на шесть слов о священстве Иоанна Златоуста. “Правда, он там очень пугает, потому что сам этого пугался, он сам этого боялся, боялся благодатных полномочий священнослужения. Но во всяком случае, Иоанн пошел и во пресвитера, и в патриарха, а поэтому все за Иоанном Златоустом идем и по нравам, и в обычае, и в осторожности…”.

Митрополит Иосиф известен и как гимнограф. Он составлял молитвы, которые читал в конце молебна: в день 25-летия патриаршества Святейшего Алексия (1970), всем русским святым (1971). Владыка Мануил называет три акафиста, которые он составил: преподобной Пелагии, святителю Павлу исповеднику, великомученику Иакову Персиянину; они были составлены в Азове в 1942 году. Иконы с частицами мощей этих святых находились в домовом храме митрополита. К тому же следует добавить, что будучи в Твери (1912–1917 гг.) в Отроче монастыре, послушник Ваня составил не сохранившийся акафист скончавшемуся там святителю Филиппу (†1569), который имел такой припев: “Радуйся, священномучениче Филиппе, Московский и всея России чудотворче”. Десятый кондак святителю Павлу исповеднику читается так: “Спасению пастве твоей промышляти не преставая, отче Павле, во дни изгнания твоего в Риме пребывавый у святейшаго Юлия, идеже сретил подобника себе в скорби, гонений и клевете от злочестивых…”. К этому последнему слову имеется примечание Владыки: “1942 г. 1) Отселе началась бомбежка, все засыпало стеклом и глиной. 23 июля с. г.”.

О составлении акафиста преподобной Пелагии Владыка рассказывает в одном из своих писем, ведя речь о себе в третьем лице. Он говорит, как автор волновался после составления похвалы Преподобной, будет ли его труд принят? “Он видит себя во сне в очень большом красивом саду, красивее красивой и волшебной «Софиевки» . Там было много павилионов разных форм и стилей. Этот автор <…> вбегает в один из павилионов, состоящий из цветного металла и толстого стекла, там чудные золотые вокруг прилавки и полки, а на полках до потолка ряда в четыре стоят разные, красивые-красивые корзиночки с разными фруктами, ему знакомыми и невиданными красивыми фруктами. Мальчик-юноша, автор этот с расширенными зрачками и бьющимся сердцем смотрит на всю эту безмолвную красоту.

Вдруг влетает белая-белая голубка с красным гребешком на голове и, облетев несколько раз вокруг единственного этого человека, села на верх полки на край плетенной из золотых прутьев корзинки, которая была полна красивейших золотисто-красных яблок и, ранив одно яблочко клювом, сбросила его, и мальчик-автор на лету подхватил то яблочко и от восторга вскрикнул. За одну копейку такое чудесное яблоко. И проснулся с полными глазами слез и биением сердца. Автор, конечно, понял, что его, хотя и копеечный труд, но принят Преподобной и сам он еще малый, малый человек.

Тот святитель Нонн святый, обративший в христианство Маргариту в Пелагию, видел во сне, что он литургисал, и черная смрадная голубка летала вокруг престола, а после Литургии, когда он выходил из храма, она опять летала вокруг его головы, когда он приблизился к выходу, направо был баптистериум, где крестили людей взрослых. Он схватил ту голубку и трижды окунул в купель, и она мгновенно стала белая-белая, и ароматом залило весь храм, и она скрылась в небесной голубой выси. В Антиохии, куда Нонн ехал, пришлось ему крестить Маргариту в Пелагию. Вот почему Пелагия преподобная и называется голубицей, и в самом припеве так называется”.

Первый кондак в акафисте Преподобной читается так: “Избранней Богом от мрака языческаго и дивными путями призванную к свету невечернему в Иерусалим горний прекрасный, всеславную и преподобную матерь нашу Пелагию, ты же всечестная голубице Христова, яко имущая велие дерзновение ко Господу, от всяких нас бедственных обстояний спасай зовущих: Радуйся, Пелагие, голубице Христова предивная”.

В 1973 г. Владыка написал: “Завтра мой келейный праздник и пирог. Но служу в соборе ради слова в честь Святой. Слово предполагается: две старухи-вдовицы и мотивы бывшей блудницы. Святитель Нонн, спеши в Антиохию возродить Пелагию. Архидиакон Иаков, заостряй трость изобразить житие бывшей Маргариты и ставшей Пелагией. Монахи иерусалимские, перепуганные неожиданным явлением женского естества во время облачения Пелагии, знайте, и мы видим нетления ея. О, Троице Святая! Как дивно все в Твоем творении. Слава Тебе!”.

Жизненный путь иерарха был исполнен бед и скорбей. Этот епископ провел около двадцати лет в советских тюрьмах и лагерях, из них одиннадцать за то, что был правящим епископом в Ростове-на-Дону при оккупантах, хотя с ними у него были постоянные неприятности, поскольку он сохранял верность Московскому митрополиту Сергию и открыто возносил за него молитвы даже тогда, когда тот стал Патриархом и осудил всех епископов-“коллаборционистов” .

В письмах владыки Иосифа, в различных записях можно встретить его высказывания относительно Богослужения, богослужебной практики. Одного новопоставленного пресвитера он поучал: “Богослужение требует красоты и естественности. И великие святители вселенские очень красиво служили. Они не признавали театральности, они бичевали театральность, а служили изящно и естественно. Потому что богослужение должно выражаться в лучших формах, возможных человеку: в его познании, в его достижении, в его желании, в его образовании, в его конце концов самообразовании, его природных качествах. А так служить, лишь бы только внутренне углубляться глубоко, а на наружные формы наплевать - это не принимается Церковью, не принимается народом, никем”. Богослужения, совершаемые Владыкой, отличались благолепием и молитвенностью. Владыка хорошо знал Богослужение на греческом языке, чему способствовало его в свое время общение с иноками таганрогского греческого монастыря . Вот что мы читаем в Журнале Московской Патриархии о его посещении города Караганды в 1967 году. “26 марта он совершил Божественную Литургию в храме архангела Михаила. За этим богослужением преосвященный Иосиф произносил некоторые возгласы на греческом языке. В храме среди молящихся присутствовало значительное число греков. Возгласы на их родном языке вызвали восторг и благодарность с их стороны” .

О ставленниках Владыка однажды сказал: “У меня затейники чудес церковных недавно спросили: «А можно ли семинарию обойти?». Я им ответил, что идеально было бы в школу к преподобному Сергию попасть, тем более ныне. В Лавре ныне учащий состав, вероятно, во всех видах - неповторим!.. Но, если Промысл иль рок - тогда: читать бегло, Требник и Служебник осилить и всему этому по возможности тактику и этику выработать и приложить неотъемлемо!

И возможно стать - Великим купцом!”.

Иногда в жизни Церкви имеют место пострижения вне монастыря. В письме к карагандинской монахине Агнии Владыка разъяснял по этому поводу: “А отцы мирские батюшки спрашивают меня, как причащать тайно постриженных? Я им все так отвечаю немножко практически и немножко академически: «…Если это тайно, то и должно оставаться тайною перед землей. Не надо рассказывать и подругам и друзьям… Надо у Чаши говорить старое свое имя, данное у священной купели. На исповеди, конечно, надо сказать: Я имею тайное пострижение. Совершаю иноческое правило и стараюсь выполнять то, что требует иночество.

Не надо хвалиться-болтать - надо званию своему иноческому искушения не допускать и всегда помнить, что монашество равно АНГЕЛЬСКОЕ - божественная философия, которая видима Богом, Ангелами и благоговейно замечается опытным оком даже мирян!

Монашество - преломление самой природы! Монашество - игольное ушко! надо войти через него в рай!
М. Иосиф.
Всего доброго и еще и еще раз, честнейшая матушка! Мир Вам! Св. молитв усердно прошу!
7 ноября 1973 г.”.
Об исповеди Влдыка как-то написал: “Исповедуйте свои ошибки тем, кому доверите сердце Ваше!

Один грек иеромонах в Таганроге, 50 лет тому назад, перед исповедью мне сказал: «Ты смотри на меня, как на глухого и слепого…». А я тогда был еще полумальчик или полумужчина и не понял слов его <…> Но когда я рассказал это своему святителю, он рассмеялся и стал продолжать пить свой чай <…> Но как-то грек-священник из Чимкента был у меня <…> во время исповеди я вспомнил таганрогского грека-иеромонаха и стал, как Сарра, улыбаться под иерейским епитрахилем вспомнив, что сказал мне тогда же мой святитель: «Идеальнее иметь духовника и не глухого и не слепого!». Мой тот Владыка не имел специального духовника - а исповедовался у всех иеромонахов своего тверского Отроча монастыря. (Так ныне и я)”.

В Алма-Ате, месте последнего архипастырского служения митрополита Иосифа, освящение фруктов совершается раньше, чем в средней полосе России. “Здесь яблоки освящают и в Петров день, ибо ранних сортов много. Но на Преображение - обхождение вокруг храма при большом скоплении богомольцев”…

В другом письме Владыка вспоминает о совершении чинопоследований Пассии в месте своего пострижения и дальнейшего духовного восхождения. “В Таганроге за 70 лет до революции уже совершался чин погребения Богоматери по специальному разрешению Синода (!) Два раза и я участвовал в чине иподиакона и иеромонаха. А во дни обновленчества само собою этот чин перешел в Никольскую Православную церковь вместе с некоторыми прихожанами. Там и я этот чин совершал, «начень» от иеромонаха и до епископа. Ныне во многих местах этот чин совершается даже и не в Успенских храмах, как и здесь (то есть в Алма-Ате - а. М .) особенно”.

Из различных записей покойного митрополита можно указать следующие: В 1957 году, будучи в Петропавловске, он написал в книге Священного Писания: “Св. Евангелие не только иметь, - но и знать надо! - Обязанность христианина!”. “Ленивому мозгу и само Евангелие не дается!”. “Лентяев не любит и Сам Бог!”. “Читающему Св. Евангелие Бог посылает дивное равновесие мысли и движение сердца к радости и перенесению временных земных невзгод!”. Преподобных Сергия Радонежского и Серафима Саровского он охарактеризовал так: Если преподобный Сергий - духовный игумен земли русской, то преподобный Серафим - духовник.

Владыка очень почитал отца Иоанна Кронштадтского, называя его святителем Николаем нашей эпохи. В его комнате висел большой портрет этого праведника.

Вот еще одно высказывание Владыки о гармонии в человеке: Ничто так человека не калечит, как если он начнет колебаться между своим разумом и чувством, тогда и воле - грош цена. Разум и чувство нераздельно должны функционировать в человеке, быть человеком земным и небесным, а то - беда.

Разум и свобода, свобода чувств и разум! О, если бы эти три чувства заказать или повенчать! Между телом и духом должна быть полная гармония - и будешь с большой буквы человек!

Само же человечество убивает все естественное, данное природою для человека! Все химическое “подкармливание” дает не то, что приготовила природа. Но весьма необходимо, чего и сама природа жаждет!

Отказ от страстей и желаний и бешеная погоня за ними оказывается равносильным вредом и даже преждевременной гибелью.

Митрополит Иосиф участвовал в архиерейской хиротонии епископа Токийского Николая . Его подписи имеются на патриарших Томосах о даровании автономии Японской Православной Церкви и автокефалии Американской Православной Церкцви , а также на грамоте Поместного Собора Русской Православной Церкви 1971 г., утверждающей избрание патриарха Московского и всея Руси Пимена . Впрочем, сам митрополит Иосиф был одним из кандидатов на Патриарший престол . Владыка участвовал в интронизации Патриарха Пимена 3 июня 1971 года.

Владыка Иосиф не был безучастен к проблемам сохранения мира на земле . Еще после своего освобождения от немецкой оккупации в Умани он обратился к верующим с воззванием, в котором говорилось: “Русский народ ничего не пожалеет для Родины. Русская Церковь молится о спасении Родины от иноверцев - извергов, чему Церковь помогает и материально по примеру Святейшего Патриарха Сергия, который призывал Церковь к помощи на нужды освобождения страны, снял бриллиантовый крест с клобука и наперсный крест с груди своей. По примеру высокопреосвященнейшего Митрополита Николая, Экзарха всея Украины и других епископов страны мы призываем вас, боголюбивых жителей града Умани, помочь нашими пожертвованиями через Церковь или в банк в фонд обороны скорее освободиться от немцев, внести и свою лепту деньгами, иными вещами, драгоценностями на нужды войны”. Его миротворческие призывы с особой силой звучали в Рождественских посланиях и проповедях в начале наступившего года. Свою последнюю Рождественскую проповедь он закончил словами: “Поэтому каждый христианин, каждая православная община должны внести свой вклад в борьбу со злом, поддерживая своими пожертвованиями Фонд мира. Мы должны быть носителями добра, святой, высоконравственной чистой жизни, кротости. Собой мы должны воплощать идеалы Христовы на земле” . В последнем его Пасхальном послании к Алма-Атинской пастве мы читаем: “Люди разных вероисповеданий, населяющие Казахстанскую землю, имеют свои храмы и молитвенные дома. Каждый человек по своей вере, по своему убеждению имеет возможность исполнить свой религиозный долг и получить духовное удовлетворение. Молясь «о мире всего мира…» будем прилагать к молитве и лепту от трудов своих, дабы имя Господне прославлялось во всех концах земного шара в мирной благословенной обстановке во веки веков”.

В письмах последних лет Владыка нередко упоминал о своих недугах. “Почти не хвораю, а если немножко, то по закону уже”. “Мы живем, служим, немножко летаем и чуточку для порядка хвораем”. “Готовлюсь к Варваре святой и храму святителю Николая, а сам гриппую. Здесь ходит грипп. Это - дондеже установится зима, а пока еще запоздалая осень”. “А нам, старикам, пора вещи чемоданить в невозвратный путь. Такова Богом установленная природа земнородным! там счастья много увидим, а как получить его, хотя частицу, зависит от наших еще на земле, здесь дел… О чудесе!”.

Скончался митрополит Иосиф 4 сентября 1975 г. Возглавил его отпевание Архиепископ Ташкентский и Среднеазиатский Варфоломей. Отпевание было совершено по чину святительского погребения, составленному митрополитом Мануилом (Лемешевским). В книге, содержащей это чинопоследование, рукою покойного Владыки написано: “Собственность архиепископа Алма-Атинского Иосифа. Подарок от митрополита Мануила - автора этого трогательного чина. По этому чину прошу меня отпеть, и эта книга останется кафедре. Архиепископ Иосиф. Конец 1965 года. Алма-Ата”. Чтения первой статии начинаются такими словами: “Животворящие Тайны верным подававший днесь во гроб полагается: восплачьте людие”. “Архиерей - образ Божий в Церкви, днесь лежит бездыханный и беззрачный”. “Святитель, како умираеши, како во гроб вселяшися верно Христа возлюбивши?”.

В своей жизни митрополит Иосиф с особой силой чтил Божию Матерь. Об этом говорит и такой факт, что он старался никогда не разлучаться с Иверской иконой Богоматери. Сохранились такие его высказывания о Пречистой: “Царица Небесная в мир пришла, как утренняя звездочка, возвещавшая: вот-вот будет восход солнца. Рождение Царицы Небесной - как настоящая утренняя звезда. И в Писании это воспоминается Священном, Она предшествовала вечному Солнцу, пришедшему в мир - Иисусу Христу, вечному Теплу, вечному Свету и вечной Жизни. Как без солнца жизни на планете не могло быть, так и без воплощения Сына Божия все б замерзло на разуме и сердце было б замкнутое на большой замок и не могло быть бы красоты и лучезарности и тепла христианства”. “Кто читает акафист иконе Божией Матери, тот должен быть почитателем иноческого равноангельского жития. Так как здесь связано оно с девством Владычицы”.

Во время отпевания в надгробном слове священник Валерий Захаров сказал о Владыке: “Он так возлюбил с детства Матерь Божию, и Она полюбила его. Он осыпал Ее Пречистыя образы цветами, и сам был осыпан ими во всей своей жизни. Разве это не знаменательно, что его смерть наступила после славного Успения Пресвятой Девы Марии?”. Очень любя цветы, особенно розы, Владыка всегда говорил себе, когда его встречали в храме с цветами: “Знай, что это Матерь Божия осыпает тебя цветами за тот бурьян, который ты рвал и бросал перед Белынической иконой”.

Вот почему и поныне его могила украшается живыми цветами, которые приносят на могилу благочестивые его почитатели.

В память владыки Иосифа газета “Новое русское слово” (Нью-Йорк) в феврале 1976 г. поместила следующую заметку Бориса Филиппова.

В сентябре прошлого года скончался восьмидесятидвухлетний митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф Чернов. Прочитал я некролог в “Вестнике Русского Христианского Движения” - и сразу же вспомнились мне встречи с владыкой Иосифом, встречи, глубоко врезавшиеся в память.

Осень 1936 года. В Котласе нас, этап заключенных, направляемых в Ухтпечлаг, перегружают из забитых до отказа теплушек в трюмы огромных грузовых барж. Мы должны плыть до Усть-Выма, чтобы оттуда почти двести километров топать пешком - под конвоем уголовников и “бытовиков”. Плыть нужно не один день, так как утлый, тщедушный пароходишко через силу тянет две гигантских баржи.

В трюме нельзя протянуть ноги: забитый людьми и их немудреными вещами, удушливо-зловонный трюм - один из сквернейших кругов дантова ада. Сидим впритык друг к другу, обливающиеся грязным потом, обовшивевшие, изнуренные. И мечтаем только об одном: хотя бы на полчаса прилечь, вытянуть ноги, как-то расслабиться. Только небольшое пространство в трюме не затолкано до отказа: это место, где расположилось духовенство, с большими сроками, направляемое в лагерь. Русские монахи и священники - и католические патеры, меннонитский пастор - и местечковые раввины, лютеранские пасторы - и старичок-мулла. И среди них - стройный, худощавый, в аккуратно подштопанном подряснике и черной скуфейке епископ Таганрогский Иосиф Чернов. Любопытно, что к этой группе духовенства не пристают даже завзятые уголовники, не только их не “курочат” (грабят), но даже, как видно, освободили им лучшее и наиболее просторное место в трюме.

И вдруг владыка Иосиф подходит ко мне и сидящему впритык со мною профессору-геологу Яковлеву, брюзге и чудаку, никак не могущему примириться с условиями этапа. Это он в теплушке требовал, чтобы молодой грабитель и убийца уступил ему, пожилому ученому, место у узкого полузабитого окна. Это он, обращаясь к отпетым уркам, увещевал их, напоминал о своих научных заслугах…

Владыка Иосиф ведет нас к своей группе и предлагает часок-другой полежать, отдохнуть, а он, владыка, и меннонитский пастор Герберт посидят в это время: они, мол, уже належались вдосталь. И также, после нас, были позваны еще и еще другие замученные вконец заключенные, а владыка Иосиф все сидел и сидел, и с ним вместе уступали место то раввин, то католический патер, то старенький мулла.

Трудно тому, кто не испытал прелестей советского этапирования заключенных, понять как следует - какое значение имел для нас этот двухчасовой отдых, эта возможность вытянуться во всю длину тела, эта возможность хотя бы немного побыть не в скорченном, сплюснутом другими грязными и потными телами состоянии!

По прибытии в Чибью (на Ухту) мы расстались. Владыку Иосифа направили на строительство тракта Чибью-Крутая, где он вскоре устроился поваром к начальнику строительства. И опять, стоило ему за чем-нибудь появиться в Чибью, он забегал к нам и всегда приносил что-нибудь со стола своего “хозяина”: то несколько сдобных булочек, то кусочек сала, то горстку сахару. И нам, вечно голодным, это было не только материальной поддержкой, но и какой-то весточкой из другого мира.

А владыка, всегда веселый, жизнерадостный, приговаривал, частенько повторяя слова старца Амвросия Оптинского: “От ласки загораются глазки”, - и хорошо улыбался.

И в трюме, и в лагере владыка избегал разговоров о религии, о Боге. Он старался только деятельно помочь, а когда скажем, тот же Яковлев затевал разговоры о высоких материях, видимо стеснялся и нехотя отговаривался:

Ну, что-то мы, бедолаги, о Боге рассуждать будем. Ведь нам Его все равно не понять, не охватить нашей куцей мыслью. А вы вот лучше потихоньку молитесь о самом насущном, сегодняшнем…

И хорошо, ласково улыбался.

Был он несомненно умен - русским умом, открытым, чуть с лукавинкой, был по-хорошему простонародно остроумен и, главное, никогда не унывал. И соприкасающиеся с ним заражались его русским радостным умом сердца.

Иосиф, митрополит Алма-Атинский
и Казахстанский.
Фотография из личного архива
архимандрита Макария.
Публикуется впервые