Здесь лежит Филипп Теофраст звания доктора медицины, что те многие язвы, проказу, подагру, водянку и некоторые неизлечимые заразные болезни тела чудесным искусством излечил и распределением и отдачей своего имущества бедных почтил [Гартман, 2009, с. 32].

2.1. История происхождения имени Парацельс

Как уже упоминалось ранее, настоящее имя Парацельса Филипп Теофраст Бомбаст фон Гогенхайм. Сам он стал добавлять после имени ¾Филипп¿ прилагательное ¾Ауреол¿, ¾Золотой¿, будучи о себе и о своём искусстве врачевания очень высокого мнения. Впрочем, его работа не приносила ему высокого дохода.

Свой псевдоним ¾Парацельс¿, что в переводе означает ¾подобный Цельсу¿ или ¾превосходящий Цельса¿, Теофраст тоже придумал сам. Авл Корнелий Цельс был римским врачом и философом, работавшим в первом веке нашей эры. Он оставил после себя около 20 сочинений, посвященных самым разным областям человеческого знания: философии, риторике, праву, сельскому хозяйству, военному делу и медицине. До времён Парацельса сохранились только 8 трудов по медицине, включающих в себя знания по гигиене, диететике, терапии, хирургии и патологии.

Кроме этого, есть мнение о том, что ¾Парацельс¿ вольный латинский перевод топонима ¾Гогенхайм¿ места, долгое время связанного с жизнью семьи учёного [Володарский, 1985, с. 212].

3. Научные достижения Теофраста Парацельса

Парацельс был очень плодотворным учёным и написал множество научных, философских и алхимических трудов. Впроче, большинство из них были изданы уже после его смерти. Его научное наследие составляет 35 книг по медицине, 12 по политике, 7 по математике, 66 по магии, 235по философии [Зорина, 2000]. К заслугам Парацельса можно отнести умение эффективно сочетать эти науки.

Рассмотрим самые важные достижения учёного.

3.1. Медицина

Средневековая медицина, будучи подвержена сильному влиянию схоластической школы, ориентировалась на античные сочинения Гиппократа, Галена и более позднее наследие Авиценны. Слепое почитание авторитетов порой шло вразрез с наблюдениями и практическим опытом, однако никто из врачей не обращал на это внимания.

Парацельс, как уже отмечалось, подвергал такое преклонение резкой критике и предпочитал доверять практическому опыту, а не теоретичеким выкладкам античных сочинений. Получение практических знаний было невозможным без нарушения клятвы Гиппократа, которую тогда приносил всякий выпускник медицинского факультета. Основные положения клятвы гласили: направлять больных к выздоровлению, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости, и не заниматься лечением неизвестных болезней. Желание получить практические знания вынудило Теофраста Гогенхейма отправиться в странствие, в котором он набрался практического опыта, учась у хирургов, алхимиков и врачей, а также общаясь с представителями разных слоёв общества: палачами, цирюльниками, повитухами, пастухами, предсказателями, цыганами и евреями.

После возвращения в Германию в возрасте тридцати двух лет он быстро приобрел широкую известность, совершив несколько ¾чудесных¿ исцелений. В 1527 году по протекции базельского книгопродавца Иоганна Фробена он становится городским врачом города Базеля. Кроме этого он получает место профессора физики, медицины и хирургии в Базельском университете.

В университете он начинает читать курс на немецком, одним из первых используя ¾народный¿ язык

в преподавании, которой раньше велось лишь на латыни 4 . Учение Парацельса во многом опиралось

4 Для сравнения, Галилео Галилей напишет свой ¾Диалог¿ на ¾народном¿ итальянском языке на сто лет позже, в 1632 году

на практический опыт, а не на труды научных авторитетов.

Эти неоднозначные действия повысили его авторитет у студентов, однако вызвали негодование профессорского состава. Официально считалось, что можно преподавать лишь то, что надёжно подкрепляется устоявшимися, общепринятыми свидетельствами независимо от того, было ли это совместимо с разумом и наблюдаемыми явлениями.

Одним из основных нововведенияй Парацельса было примение химических элементов при лечении больных. Негативное влияние ртути на организм человека было известно и в эпоху Средневековья, но Парацельс успешно применял ядовитые вещества и растения при врачевании. Ему приписывается авторство фразы ¾всё есть яд, всё есть лекарство лишь доза делает яд незаметным¿. Кроме того, Парацельс подвёл научное основание под популярную тогда теорию гуморальной патологии: он считал, что все живые организмы состоят из ртути, серы, солей и ряда других веществ, а всякая болезнь вызывается нарушением их естественного равновесия [БСЭ, 1969–1978]. Такая теория позволяет считать Парацельса отцом ятрохимии ныне устаревшей теории о том, что все заболевания связаны с неправильным ходом химических процессов в организме5 . Ятрохимия перестала считаться основным направлением в медицине лишь во второй половине XVIII века. Таким образом, главной заслугой Теофраста Парацельса является то, что указал на необходимость лечения каждой болезни подходящими для них средствами: он успешно лечил сифилис при помощи ртути. К его заслугам также относят развитие фармацевтики: он выделял лекарства из растительного сырья и применял их в лечебных целях в виде настоек, экстрактов и эликсиров.

Также одной из основных заслуг Парацельса является диагностирование, объяснение природы и определение причин силикоза профессиональной болезни горняков. Он обнаружил, что причиной заболевания является свободная двуокись кремния, которая оседает на внутренней поверхности лёгких и вызывает разрастание соединительной ткани, снижающая тем самым способность лёгких к поглощению кислорода.

Кроме того, Парацельс первым сформулировал принцип подобия: Никогда горячая болезнь не лечится чем-то холодным, а холодная чем-то горячим. Но происходит так, что подобное лечит подобное. Этот принцип лёг в основу современной гомеопатии.

Пол Фейерабенд в своей книге ¾Наука в свободном обществе¿ пишет о Парацельсе следующее:

Хорошо известно, что медицинская наука XVI–XVII веков была теоретически гипертрофирована, однако становилась совершенно беспомощной перед лицом болезней (и оставалась таковой даже после ¾научной революции¿). Новаторы типа Парацельса вернулись к более ранним идеям и тем самым улучшили медицину. Наука всегда обогащалась за счёт ненаучных методов и ненаучных результатов

[Фейерабенд, 2009, с. 156].

Впрочем, нельзя сказать, что научные взгляды Парацельса были свободны от средневековой мистики и религии. Он создал учение об ¾архее¿ высшем духовном принципе, якобы регулирующем жизнедеятельность организма:

Archaeus есть эссенция, поровну распределенная между всеми частями человеческого тела, если оно находится в добром здравии; он есть невидимая пища, дающая силу видимому телу, и свойства каждой из частей Archaeus соответствуют природе физических частей, его содержащих. Spiritus Vitae 6 проистекает от Spiritus Mundi7 . Будучи эманацией последнего, он содержит элементы всех космических влияний и является поэтому причиной, которой можно объяснить воздействие звезд (космических сил) на невидимое тело человека¿ [Гартман, 2009, с. 172].

Таким образом, новаторство и революционные взгляды Парацельса оказали существенное влияние на становление опытной медицины Нового и Новейшего времени.

5 Современная медицина хотя и придаёт большое значение гуморальной регуляции, не рассматривает её отдельно от изменения функций и структур других компонентов организма и влияния внешней среды

6 Дух жизни

7 Дух мира

Рисунок 1: Прижизненные изображения Теофраста Парацельса

3.2. Химия

Убеждённость Парацельса в возможности лечения болезней химическими препаратами требовала от него понимания и развития химической науки. Русский писатель, публицист и философ Александр Иванович Герцен называл Теофраста Парацельса ¾первым профессором химии от сотворения мира¿[БСЭ, 1969–1978].

Парацельс использовал при лечении растительные и химические препараты в самых различных формах и должен был изобрести методики получения подобных препаратов. Как уже упоминалось выше, Теофраст Парацельс использовал для лечения различные лекарственные формы:

настойки представляют собой водные или спиртово-водные извлечения, полученные без нагревания и удаления экстрагента и подвергшиеся пост-фильтрации,

эликсиры прозрачные (отфильтрованные) настойки на воде или спирте, возможно, с добавлением сахара и химических препаратов; слово эликсир проиходит от арабского ¾аль-иксир¿ философский камень,

экстракты общее название для растворов, полученных в результате экстрагирования; различают три формы экстрактов жидкие, густые и сухие. Получение экстракта требует термической обработки сырья.

Использование трёх различных лекарственных форм требовало от Парацельса чёткого представления о химических процессах, происходящих при настаивании и экстрагировании, а также принятия теории об атомарной структуре вещества. Вспомним также, что для лечения силикоза требовалось признание существования мельчайших, неразличимх глазом частиц вещества, осаждавшихся на внутренней поверхности лёгких.

Необходимость получения достаточно концентрированного этилового спирта в качестве экстрагента требовала знания методик перегонки растительных спиртосодержащих растворов. Стоит отметить,

что процесс перегонки вина с целью получения спирта был изобретён арабскими учёными в VI–VII веках нашей эры, но стал известен в Европе не раньше XI–XII века.

На большинстве прижизненных изображений (рисунок 1) можно видеть Парацельса, сжимающего меч, на рукояти которого можно разглядеть надпись “AZOT”. Это позволяет некоторым исследователям8 приписывать Парацельсу открытие азота, что, однако, не подтверждается ни одним исследованием. Слово ¾азот¿ происходит от древнегреческого ¾ !o¿, что в переводе означает ¾безжизненный¿. Возможно, художник предполагал, что в рукояти меча заключён демон Азот, чья сила позволяет Парацельсу исцелять неизлечимых больных. Кроме того, Парацельсом была написана книга ¾Азот или о древесине и нити жизни¿. Согласно исследованиям Франца Гартмана, в понимании Теофраста Парацельса, ¾азот это творческий принцип в природе; универсальная панацея или духовный, дающий жизнь воздух. Он представляет астральный свет в его аспекте проводника универсальной сущности жизни; в своем низшем аспекте электризующая сила атмосферы: озон или кислород¿ [Гартман, 2009, с. 53].

Стоит отметить, что, согласно Парацельсу, химия, как и астрономия, занимают низшую, ¾физическую¿ ступень в иерархии наук. Учёный считал, что всё в природе (в том числе и человеческие знания) имеет тройственное начало. Такая точка зрения была в целом присуща всем последователям герметической теории (подробнее об этом в подразделе ¾Натурфилософия¿). Принцип тройственности отражается в трёх ступени алхимии:

1. приготовление, очищение и соединение физических веществ (эта ступень является низшей ступенью алхимического знания),

2. учение о природе невидимых элементов, составляющих астральные тела вещей,

3. учение о трансформации пороков в добродетели огнём любви к добру, об очищении души страданием, о возвышении божественного начала в человеке над животными элементами его души.

Согласно трактовке Парацельсом этого тройственного принципа, астрономия низшая ступень знания об устройстве космоса подчинена астрологии.

Парацельс приводит следующие доказательства своей концепции тройственного устройства мира:

Человек, своими руками по определенным правилам составляющий химические препараты, является химиком; ткача, ткущего сукно, и портного, шьющего одежду, можно назвать алхимиками, поскольку ни сукно, ни одежда не создаются природой. Химик имитирует природу, художник превосходит ее; чернорабочий одалживает природе свои руки, давая ей возможность совершить что-то через него; художник использует материал, данный природой, и производит нечто, что существует только в его душе. Маляр, красящий стену, химик, его работа требует сноровки, но не гения. Художник, рисующий картину, алхимик, поскольку он воплощает идею и вкладывает в работу свою душу [Гартман, 2009, с. 205].

Проведение параллелей между материальными, астральными и божественными мирами позволило Теофрасту Парацельсу выдвинуть несколько гипотез:

Что есть ¾железо¿, как не ¾Марс¿? Иными словами, Венера и артемизия суть порождения одной сущности; Марс и железо суть проявления одной причины9 .

Парацельс также написал несколько чисто алхимических трактатов, рассмотрение которых не входит в рамки данной работы.

Можно сказать, что достижения Теофраста Парацельса в области химической науки не столь значительны, как его успехи в медицине. Однако стоит отметить, что окончательное становление химии как науки, отличной от алхимии, и отделение её от астрологии и мистики произойдёт только в XVII веке.

9 Как мы знаем, красноватый оттенок поверхности Марса придаёт высокое содержание оксида железа

Парацельс (лат. Paracelsus), настоящее имя Филипп Авреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм (лат. Philippus Aureolus Theophrastus Bombast von Hohenheim). Родился 21 сентября 1493 года в Эге, кантон Швиц - умер 24 сентября 1541 года в Зальцбурге. Знаменитый швейцарский алхимик, врач, философ, естествоиспытатель, натурфилософ эпохи Возрождения, один из основателей ятрохимии. Подверг критическому пересмотру идеи древней медицины. Способствовал внедрению химических препаратов в медицину. Считается одним из основателей современной науки. Признается величайшим оккультистом средневековья и мудрейшим врачом своего времени.

Изобретённый им самим псевдоним Парацельс означает «превзошедший Цельса», древнеримского энциклопедиста и знатока медицины первого века до н. э. Современники сравнивали деятельность Парацельса с деятельностью , так как, подобно Лютеру в религии, Парацельс был великим реформатором медицинской науки и практики.

Парацельс родился в семье врача, происходившего из старинного, но обедневшего дворянского рода.

Мать работала медсестрой в аббатстве.

Был очень тщедушного вида, большая голова и худенькие кривые ноги.

В семье Парацельс получил прекрасное образование в области медицины и философии. К 16 годам Парацельс знал основы хирургии, терапии и хорошо ориентировался в основах алхимии.

В 16 лет Парацельс навсегда покидает дом и уезжает учиться в Базельский университет. После этого, в Вюрцбурге, у аббата Иоганна Тритемия, одного из величайших адептов магии, алхимии и астрологии, Парацельс изучал древние тайные учения. Университетское образование Парацельс получил в Ферраре, здесь же был удостоен степени доктора медицины.

С 1517 года Парацельс предпринимал многочисленные путешествия и, возможно, являлся предшественником или основателем тайных обществ, которые появляются в XVII веке в Европе, посещал различные университеты Европы, участвовал в качестве медика в военных кампаниях, наведывался в имперские земли, во Францию, Англию, Шотландию, Испанию, Португалию, Скандинавские страны, Польшу, Литву, Пруссию, Венгрию, Трансильванию, Валахию, государства Апеннинского полуострова (ходили слухи, что он побывал в Северной Африке, Палестине, Константинополе, России и в татарском плену).

По свидетельству Ван Гельмонта в 1521 году Парацельс прибыл в Константинополь и получил там Философский камень . Адептом, от которого Парацельс получил этот камень, был, как упоминается в некоей книге «Aureum vellus» (Золотое руно - лат.) (напечатанной в Роршахе в 1598 г.), некий Соломон Трисмозин, или Пфайфер, соотечественник Парацельса. Говорится, что этот Трисмозин обладал также универсальной панацеей; утверждают, что в конце XVII века он был ещё жив: его видел какой-то французский путешественник.

Парацельс путешествовал по придунайским странам и посетил Италию, где служил военным хирургом в имперской армии и принял участие во множестве военных экспедиций того времени.

В своих странствиях он собрал много полезных сведений, причем не только от врачей, хирургов и алхимиков, но и общаясь с палачами, цирюльниками, пастухами, евреями, цыганами, повитухами и предсказателями. Он черпал знания и от великих, и от малых, у ученых и среди простонародья; его можно было встретить в компании погонщиков скота или бродяг, на проезжих дорогах и в трактирах, что послужило поводом для жестоких упреков и поношений, которыми в своей ограниченности осыпали его враги.

Проведя в скитаниях десять лет, то применяя на практике свое искусство врача, то преподавая или изучая, по обычаю тех времен, алхимию и магию, в возрасте тридцати двух лет он возвратился обратно в Германию, где вскоре прославился после нескольких удивительных случаев исцеления больных.

В 1526 г. приобрел право бюргера в Страсбурге, а в 1527 г. по протекции известного книгоиздателя Иоганна Фробена стал городским врачом Базеля. Также в 1527 г. по рекомендации Оксколампадия, городской совет назначил его профессором физики, медицины и хирургии, положив высокое жалование. В Базельском университете он читал курс медицины на немецком языке, что было вызовом всей университетской традиции, обязывавшей преподавать только на латыни.

Его лекции, в отличие от выступлений коллег, не были простым повторением мнений Галена, Гиппократа и Авиценны, изложение которых являлось единственным занятием профессоров медицины того времени. Его учение было действительно его собственным, и он преподавал его невзирая на чужие мнения, заслуживая этим аплодисменты студентов и ужасая своих ортодоксальных коллег тем, что нарушал установленный обычай учить только тому, что можно надежно подкрепить устоявшимися, общепринятыми свидетельствами, независимо от того, было ли это совместимо с разумом и истиной. В 1528 г., в результате конфликта с городскими властями, Парацельс переехал в Кольмар. В это время был почти на 10 лет отлучён от академии.

В 1529 и 1530 гг. посетил Эсслинген и Нюрнберг. «Настоящие» врачи из Нюрнберга ославили его как мошенника, шарлатана и самозванца. Чтобы опровергнуть их обвинения, он попросил городской совет доверить ему лечение нескольких пациентов, чьи болезни считались неизлечимыми. К нему направили несколько больных слоновой болезнью, которых он излечил за короткое время, не прося никакой платы. Свидетельства этого можно найти в городском архиве Нюрнберга.

Парацельс изобрел несколько эффективных лекарств. Одно из его крупных достижений - объяснение природы и причин силикоза (профессиональная болезнь горняков).

В последующие годы Парацельс много путешествовал, писал, лечил, исследовал, ставил алхимические опыты, проводил астрологические наблюдения. В 1530 г. в одном из замков Бератцхаузена он завершил работу над «Парагранумом» (1535).

После непродолжительного пребывания в Аугсбурге и Регенсбурге перебрался в Санкт-Галлен и в начале 1531 г. закончил здесь многолетний труд о происхождении и протекании болезней «Парамирум» (1532). В 1533 г. он остановился в Филлахе, где написал «Лабиринт заблуждающихся медиков» (1533) и «Хроника Картинии» (1535).

В последние годы жизни были созданы трактаты «Философия» (1534), «Потаенная философия» (первое издание осуществлено в переводе на фламандский язык, 1533), «Великая астрономия» (1531) и ряд небольших натурфилософских работ, в их числе «Книга о нимфах, сильфах, пигмеях, саламандрах, гигантах и прочих духах» (1536).

После этого он побывал в Мерене, Каринтии, Крайне и в Венгрии и в итоге осел в Зальцбурге, куда был приглашен герцогом Эрнстом, пфальцграфом Баварским, большим любителем тайных наук. Там Парацельс наконец смог увидеть плоды своих трудов и обрести славу. Наконец-то он может заняться врачебной практикой и писать труды, не заботясь о том, что завтра, быть может, ему придется перебираться в другой город. У него собственный домик на окраине, кабинет и лаборатория.

24 сентября 1541 года, находясь в маленьком номере гостиницы «Белая лошадь» на набережной Зальцбурга, он умер после непродолжительной болезни (в возрасте 48 лет и трёх дней). Был похоронен на кладбище городской церкви св. Себастьяна.

Обстоятельства его смерти до сих пор не ясны, но самые последние исследования подтверждают версию его современников, согласно которой Парацельс во время званого обеда подвергся вероломному нападению бандитов, нанятых кем-то из лекарей, его врагов, и в результате падения на камень проломил череп, что спустя несколько дней и привело к смерти.

Учение Парацельса:

Средневековой медицине, в основе которой лежали теории , и , он противопоставил «спагирическую» медицину, созданную на базе учения . Он учил, что живые организмы состоят из тех же ртути, серы, солей и ряда других веществ, которые образуют все прочие тела природы; когда человек здоров, эти вещества находятся в равновесии друг с другом; болезнь означает преобладание или, наоборот, недостаток одного из них. Одним из первых начал применять в лечении химические средства.

Парацельса считают предтечей современной фармакологии, ему принадлежит фраза: «Всё есть яд, и ничто не лишено ядовитости; одна лишь доза делает яд незаметным» (в популярном изложении: «Всё - яд, всё - лекарство; то и другое определяет доза»).

По мнению Парацельса, человек - это микрокосм, в котором отражаются все элементы макрокосма; связующим звеном между двумя мирами является сила «М» (с этой буквы начинается имя Меркурия). По Парацельсу, человек (который также является квинтэссенцией, или пятой, истинной сущностью мира) производится Богом из «вытяжки» целого мира и несёт в себе образ Творца. Не существует никакого запретного для человека знания, он способен и, согласно Парацельсу, даже обязан исследовать все сущности, имеющиеся не только в природе, но и за её пределами.

Парацельс оставил ряд алхимических сочинений, в том числе: «Химическая псалтирь, или философские правила о Камне Мудрых», «Азот, или о древесине и нити жизни» и др. В одном из этих сочинений употребил термин гном.

Именно он дал название металлу цинку, использовав написание «zincum» или «zinken» в книге Liber Mineralium II. Это слово, вероятно, восходит к нем. Zinke, означающее «зубец» (кристаллиты металлического цинка похожи на иглы).

Известен как:

Статьи о герметизме
Источники мудрости мира Алхимия · Астрология · Теургия Герметические движения Последователи учения Джон Ди Уильям Йейтс Парацельс Алессандро Калиостро Джордано Бруно Мартинес де Паскуалис Сэмуэль Лиддел Мазерс Франц Бардон Роберт Фладд Фулканелли Макс Гендель

Современники сравнивали деятельность Парацельса с деятельностью Лютера , так как, подобно Лютеру в религии, Парацельс был великим реформатором медицинской науки и практики .

Биография

Парацельс родился в семье врача, происходившего из старинного, но обедневшего дворянского рода. Мать работала медсестрой в аббатстве . Был очень тщедушного вида, большая голова и худенькие кривые ноги. В семье Парацельс получил прекрасное образование в области медицины и философии. К 16 годам он знал основы хирургии , терапии и хорошо ориентировался в основах алхимии . В 16 лет Парацельс навсегда покинул дом и уехал учиться в Базельский университет . После этого обучался в Вюрцбурге у аббата Иоганна Тритемия , одного из величайших адептов магии, алхимии и астрологии . Университетское (англ.) русск. образование Парацельс получил в Ферраре , здесь же был удостоен степени доктора медицины.

Скитания

С 1517 года Парацельс предпринимал многочисленные путешествия и, возможно, являлся предшественником или основателем тайных обществ, которые появляются в XVII веке в Европе), посещал различные университеты Европы, участвовал в качестве медика в военных кампаниях, наведывался в имперские земли, во Францию, Англию, Шотландию, Испанию, Португалию, Скандинавские страны, Польшу, Литву, Пруссию, Венгрию, Трансильванию, Валахию, государства Апеннинского полуострова (ходили слухи, что он побывал в Северной Африке, Палестине, Константинополе, России и в татарском плену).

Парацельс путешествовал по придунайским странам и посетил Италию, где служил военным хирургом в имперской армии и принял участие во множестве военных экспедиций того времени. В своих странствиях он собрал много полезных сведений, причем не только от врачей, хирургов и алхимиков, но и общаясь с палачами, цирюльниками, пастухами, евреями, цыганами, повитухами и предсказателями. Он черпал знания и от великих, и от малых, у ученых и среди простонародья; его можно было встретить в компании погонщиков скота или бродяг, на проезжих дорогах и в трактирах, что послужило поводом для жестоких упреков и поношений, которыми в своей ограниченности осыпали его враги. Проведя в скитаниях десять лет, то применяя на практике своё искусство врача, то преподавая или изучая, по обычаю тех времен, алхимию и магию, в возрасте тридцати двух лет он возвратился обратно в Германию, где вскоре прославился после нескольких удивительных случаев исцеления больных.

В художественной литературе и кино

• Парацельс упоминается в серии романа о Гарри Поттере, написанной английской писательницей Дж. К. Роулинг.
• В произведении Хорхе Луиса Борхеса «Роза Парацельса» к магистру, мечтающему об ученике, приходит молодой человек и просит взять его в ученики. Единственным условием незнакомец ставит демонстрацию чуда - сожжение розы и её воскрешение. После диалога, насыщенного философскими реминисценциями, молодой человек сам сжигает розу и требует от Парацельса подтвердить свою славу и оживить её. Парацельс говорит, что правы те, кто утверждают, что он шарлатан, выпроваживает юношу - и оживляет розу одним словом.
• В романе «Франкенштейн » главный герой находился под сильным влиянием трудов и идей Парацельса, что и определило его стремления.
• Парацельс - один из главных героев романа братьев Вайнеров «Лекарство для Несмеяны ».
• Австрийский кинорежиссёр Георг Пабст в 1943 году снял фильм «Парацельс ».
• Парацельс - одно из главных действующих лиц фильма «Вход в лабиринт ».
• Парацельс - прототип отца главного героя Ван Хоэнхайма в манге и аниме «Стальной алхимик ».
• Персонаж по имени Парацельс является антигероем последних сезонов сериала Склад 13 .
• Часто упоминается в рассказах Г. Ф. Лавкрафта как автор оккультных трудов и алхимик, чьи произведения наряду с произведениями других средневековых ученых-оккультистов используются героями в мистических целях, например, при воскрешении мертвецов.
• Парацельс - один из персонажей японской визуальной новеллы «Animamundi: Dark Alchemist ». Он является протагонисту в виде мальчика, старика и молодого мужчины, венчает его короной за достижения в алхимии, а позже, по просьбе Архангела Михаила, проводит через Чистилище, помогая искупить свои грехи и вернуться в мир смертных, избавленным от влияния Люцифера.

Напишите отзыв о статье "Парацельс"

Примечания

1. В современной транскрипции также - Хоэнхайм.
2. . med-info.ru. Проверено 25 ноября 2015.
3. . www.hrono.ru. Проверено 25 ноября 2015.
4. . Профессионалы.ru. Проверено 25 ноября 2015.
5. . miryasnosveta.ru. Проверено 25 ноября 2015.
6. // Академик.
8. . www.fpss.ru. Проверено 25 ноября 2015.
9. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
10. // Google Books
11. // Google Books
12. Hoover, Herbert Clark (2003), Georgius Agricola de Re Metallica , Kessinger Publishing, с. 409, ISBN 0766131971
13. Gerhartz, Wolfgang (1996), Ullmann"s Encyclopedia of Industrial Chemistry (5th ed.), VHC, с. 509, ISBN 3527201009

Литература

• Володарский В. М. // История социалистических учений: сб.статей. - М., 1985
• Володарский В. М. Образ природы в творчестве Парацельса // Природа в культуре Возрождения. - М., 1992.
• Володарский В. М. Леонардо да Винчи и Парацельс о магии и алхимии // Леонардо да Винчи и культура Возрождения. - М.: Наука, 2004.- С.176-183. - ISBN 5-02-032668-2
• Гундольф Ф. Парацельс / Пер. Л. Маркевич, общ. ред. и послесл. В. Н. Морозова. - СПб.: Владимир Даль, 2015. - 191 с. - ISBN 978-5-93615-154-5
• Зорина Е. В. // Дельфис № 24(4/2000)
• Койре А. Парацельс // Мистики, спиритуалисты, алхимики Германии XVI века / пер.и посл. А.М. Руткевич. - Долгопрудный: Аллегро-Пресс, 1994. - 170 с. - ISBN 5-87859-067-0 .
• Майер П. Парацельс - врач и провидец. / Пер. Е. Б. Мурзина. - М., 2003.
• Jole Shackelford. A Philosophical Path for Paracelsian Medicine: The Ideas, Intellectual Context, and Influence of Petrus Severinus (1540-1602). - Copenhagen: Museum Tusculanum Press, 2004. - Pp. 519.
• Walter Pagel . . - Karger Publishers Switzerland. - ISBN 3-8055-3518-X

Ссылки

• // Хронос (интернет-сайт)

Оккультизм Основные концепции Методы и практики

Отрывок, характеризующий Парацельс

Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что сказать, и покраснел.
– Скажите, когда началось сражение? – спросил он поспешно.
Князь Андрей отвечал. После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как было слишком очевидно, не могли интересовать его.
– В котором часу началось сражение? – спросил император.
– Не могу донести вашему величеству, в котором часу началось сражение с фронта, но в Дюренштейне, где я находился, войско начало атаку в 6 часу вечера, – сказал Болконский, оживляясь и при этом случае предполагая, что ему удастся представить уже готовое в его голове правдивое описание всего того, что он знал и видел.
Но император улыбнулся и перебил его:
– Сколько миль?
– Откуда и докуда, ваше величество?
– От Дюренштейна до Кремса?
– Три с половиною мили, ваше величество.
– Французы оставили левый берег?
– Как доносили лазутчики, в ночь на плотах переправились последние.
– Достаточно ли фуража в Кремсе?
– Фураж не был доставлен в том количестве…
Император перебил его.
– В котором часу убит генерал Шмит?…
– В семь часов, кажется.
– В 7 часов. Очень печально! Очень печально!
Император сказал, что он благодарит, и поклонился. Князь Андрей вышел и тотчас же со всех сторон был окружен придворными. Со всех сторон глядели на него ласковые глаза и слышались ласковые слова. Вчерашний флигель адъютант делал ему упреки, зачем он не остановился во дворце, и предлагал ему свой дом. Военный министр подошел, поздравляя его с орденом Марии Терезии З й степени, которым жаловал его император. Камергер императрицы приглашал его к ее величеству. Эрцгерцогиня тоже желала его видеть. Он не знал, кому отвечать, и несколько секунд собирался с мыслями. Русский посланник взял его за плечо, отвел к окну и стал говорить с ним.
Вопреки словам Билибина, известие, привезенное им, было принято радостно. Назначено было благодарственное молебствие. Кутузов был награжден Марией Терезией большого креста, и вся армия получила награды. Болконский получал приглашения со всех сторон и всё утро должен был делать визиты главным сановникам Австрии. Окончив свои визиты в пятом часу вечера, мысленно сочиняя письмо отцу о сражении и о своей поездке в Брюнн, князь Андрей возвращался домой к Билибину. У крыльца дома, занимаемого Билибиным, стояла до половины уложенная вещами бричка, и Франц, слуга Билибина, с трудом таща чемодан, вышел из двери.
Прежде чем ехать к Билибину, князь Андрей поехал в книжную лавку запастись на поход книгами и засиделся в лавке.
– Что такое? – спросил Болконский.
– Ach, Erlaucht? – сказал Франц, с трудом взваливая чемодан в бричку. – Wir ziehen noch weiter. Der Bosewicht ist schon wieder hinter uns her! [Ах, ваше сиятельство! Мы отправляемся еще далее. Злодей уж опять за нами по пятам.]
– Что такое? Что? – спрашивал князь Андрей.
Билибин вышел навстречу Болконскому. На всегда спокойном лице Билибина было волнение.
– Non, non, avouez que c"est charmant, – говорил он, – cette histoire du pont de Thabor (мост в Вене). Ils l"ont passe sans coup ferir. [Нет, нет, признайтесь, что это прелесть, эта история с Таборским мостом. Они перешли его без сопротивления.]
Князь Андрей ничего не понимал.
– Да откуда же вы, что вы не знаете того, что уже знают все кучера в городе?
– Я от эрцгерцогини. Там я ничего не слыхал.
– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu"il n"y voit que du feu, et oubl celui qu"il devait faire faire sur l"ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C"est genial. Le prince d"Auersperg se pique d"honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c"est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n"est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С"est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n"est ni trahison, ni lachete, ni betise; c"est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c"est… c"est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина. Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?
– В армию.
– Да вы хотели остаться еще два дня?
– А теперь я еду сейчас.
И князь Андрей, сделав распоряжение об отъезде, ушел в свою комнату.
– Знаете что, мой милый, – сказал Билибин, входя к нему в комнату. – Я подумал об вас. Зачем вы поедете?
И в доказательство неопровержимости этого довода складки все сбежали с лица.
Князь Андрей вопросительно посмотрел на своего собеседника и ничего не ответил.
– Зачем вы поедете? Я знаю, вы думаете, что ваш долг – скакать в армию теперь, когда армия в опасности. Я это понимаю, mon cher, c"est de l"heroisme. [мой дорогой, это героизм.]
– Нисколько, – сказал князь Андрей.
– Но вы un philoSophiee, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что более не годны… Вам не велено приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем в моей коляске.
– Перестаньте шутить, Билибин, – сказал Болконский.
– Я говорю вам искренно и дружески. Рассудите. Куда и для чего вы поедете теперь, когда вы можете оставаться здесь? Вас ожидает одно из двух (он собрал кожу над левым виском): или не доедете до армии и мир будет заключен, или поражение и срам со всею кутузовскою армией.
И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.

В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l"or de l"Angleterre a transportee, des extremites de l"univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l"armee d"Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.

Парацельс (1493-1541) – швейцарский медик, философ и алхимик, естествоиспытатель. Ему принадлежат великие реформы в медицинской науке и практике. Основоположник ятрохимии (направление, целью которого было поставить химию на службу медицине, а именно готовить лекарства). Критиковал древнюю медицину. Стал одним из основателей современной медицинской науки, всячески старался обогатить её химическими препаратами.

Родители

Парацельс появился на свет 24 октября 1493 года в городке Эг немецкоязычного кантона Швиц в центральной части Швейцарии. Тогда это была небольшая деревня в паре часов пешей ходьбы от Цюриха. Его имя, унаследованное от родителей, полностью звучит так – Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенхайм (Парацельс – это псевдоним).

Его папа, Вильгельм фон Гогенхайм – косвенный (незаконнорожденный) потомок старинного и славного дворянского рода Бомбастов. Когда-то этот дворянский род считался знатным, были в нём рыцари ордена Святого Иоанна, своя резиденция – замок неподалёку от Штутгарта. Но со временем род обеднел. Отец Парацельса был горд дальним родством с Бомбастами, но кроме гордости это не принесло ему ровным счётом ничего – ни славы, ни денег.

О матери Парацельса известно немного. Она имела вид крайне тщедушный, большая голова с кривыми худенькими ногами выглядели нелепо и некрасиво. До того, как вышла замуж, работала в богадельне Бенедиктинского аббатства надзирательницей. После бракосочетания пришлось уйти с этой должности, так как её не могла занимать женщина замужняя. Мама устроилась работать в лечебницу местного аббатства медсестрой.

Отец Парацельса занимался врачебной деятельностью, но не добился на этом поприще ничего особенного. Тогда он решил вывести в люди хотя бы единственного сына, чтобы он избежал в будущем нищенской нужды. Отец предопределил и уготовил ребёнку путь в священники, тогда это было единственной возможностью избавиться от нищеты и добиться благосостояния.

Учёба

Родительское воспитание Парацельса было простым, можно даже сказать крестьянским, утончённости и изысканных манер ему никто не прививал. Он не пил в детстве мёда, не ел мягкого пшеничного хлеба и фиников. Основной пищей в их семье были молоко, сыр и хлеб из грубой муки.

Мальчик рос усердным и прилежным, ему нравилось читать книги и получать знания. Несмотря на бедность, в семье была отличная библиотека. Бывало, Парацельс настолько увлекался книжками, что просиживал над ними до раннего утра. Отец за это не ругал, несмотря на то, что ребёнок сжигал недешёвые по тем временам свечи. Вильгельм постарался передать сыну все знания по философии, алхимии, терапии и хирургии, которыми владел сам. Парацельс почитал отца, всегда говорил, что это был его лучший наставник и друг.

Когда мальчик немного подрос, родители устроили его в монастырь Святого Андрея учеником. Упрямый к учёбе и усердный ребёнок вскоре проявил себя, как лучший ученик.

В шестнадцатилетнем возрасте юноша покинул отчий дом и отправился на учёбу в университет Базеля. Это учебное заведение сейчас одно из старейших в Швейцарии. Окончив его, он поехал в Вюрцбург в монастырь Святого Иакова для дальнейшего получения образования. Учителем Парацельса стал настоятель монастыря Иоганн Тритемий из Ипангейма, который был знаменит тогда своими знаниями в области алхимии, медицины, астрологии и даже магии.

Но, погружаясь в мир знаний, юноша стал понимать, что не всегда в книгах прописана истина, авторы тоже заблуждаются и делают ошибки, как простые люди. Парацельса больше стала привлекать практика, нежели теория. Он ходил в местные аптеки, в стеклодувную мастерскую, на горные разработки, где велась добыча свинца, благородных металлов, железной руды, сульфатов, цинка. Парень понял, что на практике получит гораздо больше необходимых знаний и опыта, чем сидя в монастыре за книжками.

В конце концов, он ушёл из монастырских стен и направился в итальянский университет Феррары. Получив в нём очередной образовательный курс, Парацельс ушёл из учебного заведения с дипломом доктора медицины.

Период странствий

В 1517 году дипломированный медик прикинулся нищим монахом и начал путешествовать. Почти десять лет он странствовал по университетам Европы, как медик принимал участие в военных кампаниях, побывал во многих странах. Пешком прошёл через Францию, Англию, Германию, Шотландию, Италию, Испанию, Нидерланды, Португалию, Швецию. Затем поменял курс и отправился в Польшу, Венгрию, Литву, Хорватию. Побывал даже в Скандинавских странах, России, Константинополе, Африке и Палестине.

Встречаясь на своём пути с разными людьми, он беседовал с ними, слушал их рассказы, получая для себя новые знания. Не гнушался никакого общения, любую новую информацию впитывал с особенной жадностью. Беседовал равно, одинаково как с учёными, алхимиками, предсказателями и врачами, так и с обыкновенными пастухами, евреями, цыганами, палачами, пожилыми целительницами и цирюльниками. Если считал полезным, то не стыдился учиться даже у бродяг, колдунов, ведьм и повитух. Они рассказывали ему свои секреты целебных отваров, которые способны остановить кровь, снять порчу, вылечить разные болячки.

Особенно много опыта и знаний давала ему армейская практика – лекарем он поступил на службу в армию датского короля Христиана, был фельдшером в нидерландском войске. Солдаты прозвали его «отчаянный» за то, что никогда в лазарете не отсиживался, а всегда был рядом с ранеными на поле боя.

В Лионе он устроился в похоронную контору бальзамировать тела, где ему были доступны трупы, принесшие учёному немало новых открытий в устройстве человека.

Другие медики такой информацией не пользовались. Поэтому Парацельсу удалось собрать по миру уникальные рецепты медицины, что сделало его знаменитым врачом того времени. Например, на основании многочисленных бесед с повитухами он написал «Книгу о женских болезнях». В те времена эта область медицины была доступна лишь узкому кругу людей, так как женщины не решались идти со своими проблемами и болезнями к медикам-мужчинам.

Кадр из фильма «Парацельс»

Правда, в таком методе сбора знаний была и оборотная сторона. Парацельса часто обвиняли в связях с представителями низших слоёв общества, в бродяжничестве, пьянстве и некомпетентности как учёного-медика.

Врачебная деятельность

Ем было уже тридцать два года, когда, вдоволь наскитавшись по свету, Парацельс вернулся в Германию и стал врачевать. Сначала к его знаниям и опыту, полученным в странствиях, народ отнёсся скептически. Но уже совсем скоро, после того, как он вылечил нескольких больных, сплетни сменились славой.

В 1527 году он обосновался в Базеле, где был назначен на должность городского врача. Также занялся преподавательской деятельностью в качестве профессора медицины, физики, хирургии. В университете он читал лекции, что приносило весьма неплохой доход, впрочем, как и врачевание.

Парацельс ввёл новшество и стал преподавать медицинские лекции на немецком языке, в то время как по всей Европе это делали на латыни. Многие посчитали, что учёный таким поступком бросил вызов системе образования. Но великому врачу простили такое своеволие.

Во время лекций по медицине он не повторял трудов Авиценны или Гиппократа, а делился со студентами знаниями, собранными лично. Ученики очень уважали Парацельса, а коллеги, наоборот, были в ужасе от его новаторских идей. В 1528 году постоянные разногласия с другими преподавателями спровоцировали конфликт и с городскими властями. Его отлучили от преподавательской деятельности, и учёный вновь пошёл странствовать.

Теперь он решил путешествовать только по Европе. Когда добрался до Нюрнберга, узнал, что коллеги-врачи обвинили его в мошенничестве. Парацельс не намерен был терпеть оскорблений. Он обратился к городским властям с просьбой доверить ему тех пациентов, которых оскорблявшие его коллеги уже сочли безнадёжными. Городской совет постановил выделить ему для лечения нескольких людей со слоновой болезнью. В короткий срок медик вылечил больных, о чём есть данные в городском архиве.

Парацельса оставили в покое, и он отправился путешествовать дальше. В своих скитаниях продолжал изучать медицину, астрологию и алхимию, лечил людей, никогда не позволял себе забросить врачебную практику.

В конце 1530-х годов Парацельс окончательно осел в Зальцбурге. Сюда пригласил его герцог Эрнст, который увлекался тайными знаниями. В лице герцога медик нашёл покровителя и заступника. Он поселился на городской окраине в небольшом домике, который разделил на две части. Одну оборудовал под лабораторию, где проводил свои опыты и исследования, а из второй части сделал кабинет для приёма больных. Наконец-то он обрёл пристанище и мог спокойно заниматься любимым делом.

Смерть

24 сентября 1541 года учёного нашли мёртвым в номере гостиницы. Настоящая причина смерти остаётся неизвестной, но есть предположение, что Парацельс был убит из зависти. Среди коллег-врачей у него было достаточно много врагов, они завидовали успеху и богатым знаниям учёного. Друзья Парацельса полагали, что завистниками был нанят убийца, который ударил тяжёлым камнем великого медика по голове. От полученной травмы он скончался через несколько дней. Позднее немецкими учёными был обследован череп Парацельса. На нём была обнаружена трещина, что подтвердило версию об убийстве.

Памятник Парацельсу

Похоронили Парацельса в Зальцбурге на кладбище при церкви Святого Себастьяна.

Труды и сочинения

За время скитаний все свои наблюдения Парацельс тщательно записывал, анализировал, делал выводы. Он обладал потрясающей работоспособностью. Его друзья свидетельствовали о том, что за письменным столом он мог проводить по несколько дней подряд без сна. Парацельсу принадлежит девять книг:

• «Парагранум» о тайнах каббалы. Изучать каббалистику он начал ещё у аббата Иоганна Тритемия.
• «Парамирум» об истории и особенностях человеческих заболеваний. Здесь он изложил все свои знания о природе организма человека и о методах лечения различных болезней.
• «Лабиринт заблуждающихся медиков».
• «Хроника Картинии».
• «Философия».
• «Потаённая философия».
• «Великая астрономия»;
• «Шнеебергская лёгочная болезнь»;
• «Книга о нимфах, сильфах, пигмеях, саламандрах, гигантах и прочих духах».

Основа учения Парацельса состояла в том, что все живые существа имеют в своём составе определённую пропорцию химических веществ. Как только эта пропорция нарушается, появляется заболевание. Восстановить баланс в организме человека и излечить болезнь возможно за счёт внешних химических веществ. Таким образом, он был первым врачом, который объединил алхимию и медицину, изобрёл и испытал рецепты лекарств. Также он первым начал применять в лечении больных сурьму, золото и ртуть.

Парацельс был жёстким критиком древней медицины, считал, что она практической пользы не приносит. Он занимался внедрением новых методик лечения, за что коллеги его не любили. Зато теперь он считается одним из основателей медицины как науки. Также обязана ему своим появлением и фармакология. Парацельсу принадлежат знаменитые фразы:

• «Всё есть яд, и всё – лекарство. И то, и другое зависит лишь от дозы»;
• «Главная цель алхимии должна заключаться не в изготовлении золота, а в приготовлении лекарств».

Одно из его великих достижений – открыл болезнь силикоз (это профессиональное заболевание горняков), объяснил его причины и природу.

Настоящее имя — Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм

Швейцарский врач и естествоиспытатель, философ, химик, фармацевт, астролог. Один из основателей я трохимии *. Подверг критическому пересмотру идеи древней медицины, способствовал внедрению химических препаратов и преподаванию медицины на родном языке вместо латыни. Автор знаменитого труда «Большая хирургия». В его честь названа малая планета (астероид) номер 2239 и лунный кратер.

На большом камне над моги-лой Парацельса резчик высек: «Здесь похоронен Филипп Теоф-раст, превосходный Доктор Ме-дицины, который, обладая вол-шебным знанием, раны, проказу, водянку и другие неизлечимые болезни тела идеальным искус-ством излечивал и раздавал добро беднякам. В год 1541 на 24 сентяб-ря он сменил Жизнь на Смерть. На Вечный покой». А точнее ска-зать, на бессмертие, ведь даже сегодня страждущие молятся у его могилы в надежде на исцеление. Имя Парацельса вошло в анналы мировой ме-дицины, но при жизни он был не понят и гоним, его считали шарлатаном и слугой дьявола и все это только за то, что знал и понимал больше, а лечил лучше других. Но никакими сверхчеловеческими особенностями Парацельс не обладал, просто с ранних лет он привык полагаться на практику и опыт, а не на досужие размышления. Он был бунтарем в науке и даже принял имя, означающее «Про-тив Цельса», считая себя опровергателем медицинских воззрений автора древнеримского трактата «Аrtes» Авла Корнелия Цельса.

Настоящее имя швейцарского врача и естествоиспы-тателя — Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гоген-гейм. Он родился 10 ноября 1493 г. (по другим данным 14.11.1493, 17.12.1493 или 1.05.1494) в небольшой дере-вушке Мария-Эйнзидельн близ Цюриха и был единствен-ным сыном довольно известного и многоопытного врача, получившего медицинское образование в лучших универ-ситетах Европы. В своей небольшой лечебнице он зани-мался не только врачеванием, но и химическими опыта-ми. Так что Теофраст начиная с самого раннего возраста получал первые уроки и знания от отца. Где он получил первоначальное образование, неизвестно, но в годы юно-сти Парацельс работал на шахте лаборант-химиком, что позже легло в основу его поисков в области химии и ал-химии. А ведь в то время химия как отдельная специаль-ность не преподавалась даже в университетах: кое-какие теоретические знания рассматривались в курсе филосо-фии, а эксперименты велись только аптекарями и алхи-миками. В своих последующих трудах Теофраст тепло и с благодарностью вспоминал отца, который приохотил его к учению. По его примеру он начал изучать врачебное дело в Германии, а затем во Франции.

В годы учебы родным домом для Теофраста на какое- то время стала лаборатория. В ней он мог пропадать сут-ками, сменяя опыты с ретортами и колбами на практику на рудниках и горных заводах. Страстную любознатель-ность начинающего исследователя не останавливали ни пыль, ни грязь, ни копоть. Везде он трудился самоотвер-женно и впоследствии говорил о себе и своих учениках, что они «отдых в лаборатории находят, пальцы свои в угли и в отбросы, и всяческую грязь суют, а не в кольца золотые, и подобны кузнецам и угольщикам закопчен-ным». И может быть, поэтому в первую очередь в мастер-ство молодого врачевателя поверили рабочие люди.

В 1515 г., в 22-летнем возрасте, Теофраст получил в Ферраре (Италия) степень доктора медицины. Но объем полученных знаний не удовлетворял его. По словам Па--рацельса, он слушал лекции медицинских светил в круп-нейших университетах, в медицинских школах Парижа и Монпелье, побывал в Италии и Испании. Был в Лиссабо-не, а потом отправился в Англию, затем через Литву по-пал в Польшу, Венгрию, Валахию, Хорватию. Какое-то время жил в Константинополе и, говорят, будто бы не-сколько лет провел в татарском плену. Арабские химики открывали ему секреты, неизвестные западной науке. Он путешествовал по свету, переходя пешком от деревни к деревне, и повсюду выспрашивал секреты искусства вра-чевания у докторов и повитух, цирюльников и банщиков, старых знахарок и травников, прилежно и старательно перенимая их опыт ухода за больными и применяемые средства. Затем Парацельс практиковал, опробывая все то, что узнал во время своих странствий: служил лекарем в армии датского короля Кристиана II, участвовал в его походах, работал фельдшером в нидерландском войске. Армейская практика дала ему богатейший материал для дальнейших исследований. Но где бы Теофраст ни был, повсюду он занимался главным делом своей жизни — ле-чил недуги людские, пытаясь суммировать обретаемый опыт, нащупывая всеобщие закономерности в лечении больных, намечал новые пути врачевания. Парацельс ве-рил только в опыт, наблюдение и эксперимент. «Не ти-тул, не ораторское искусство, не чтение книг создают вра-ча, — говорил он, — но единственно знание вещей и сил природы». По преданию, ему удалось вылечить восемна-дцать князей, от которых отступились все врачи.

В 1524 г. ученый решил, наконец, прекратить стран-ствия и поселиться в Зальцбурге. Однако уже через год ему пришлось срочно покинуть этот город, так как он, в силу своего неуемного характера и нетерпимости ко вся-кого рода мздоимству, встрял в тяжбу крестьян с местны-ми земельными князьками, что окончилось гневом город--ских властей. 1526 г. Теофраст провел в Страсбурге, а затем был приглашен на должность городского врача в круп-ный швейцарский торговый город Базель. Когда Пара- цельсу удалось вылечить одного богача, которому не смог-ли помочь лучшие лекари города, его пригласили занять кафедру медицины в Базельском университете. На пер-вой же лекции профессор перед глазами изумленных сту-дентов устроил небольшой костер, который он соорудил из сочинений корифеев Галена и Авиценны, и заявил, что даже завязки его башмаков знают больше, чем эти древние «мокротники», и стал читать лекции студентам- медикам на добротном и понятном им немецком языке вместо традиционной латыни. Причем занятия старался проводить у койки больного. То была неслыханная воль-ность! Именно тогда бунтарь принял имя Парацельс. Даже таким образом профессор боролся против догматической медицины Средневековья, тесно связанной с теологией.

Несмотря на все передовые взгляды и достижения в об-ласти медицины, Парацельса никогда не любили. У него был вспыльчивый и задиристый нрав, едкий язык, он презрительно относился к современникам и постоянно ходил напыщенным. Его возмущала алчность аптекарей, составлявших сложные, дорогие и мало помогающие ле-карства. А так как аптекари были связаны с практикую-щими врачами, то была уже двойная алчность. К тому же сам он применял простые, недорогие, но эффективные средства. У Парацельса появились враги среди медиков и богатых жителей Базеля. Хуже всего было то, что в 1528 г. он затеял процесс над влиятельным каноником из-за не-доплаты гонорара за лечение. Иск отклонили, а врач вы-нужден был тайком покинуть Базель, где ему угрожал суд за вольнодумство. Терпя лишения, он скитался в горных районах Ашенцелля, переходя из деревушки в деревушку, изредка врачуя крестьян.

В Кольмаре Теофрасту удалось излечить больных, ко-торых другие врачи считали безнадежными, и популяр-ность его возросла. Однако его независимое поведение, резкие суждения о собратьях по цеху не пришлись по нраву и здесь, тем более что Парацельс занимался алхимией, усердно изучал труды восточных магов и мистиков. Чело-век увлекающийся, пытливый, он проявлял интерес ко всему, где, как ему казалось, можно открыть что-то но-вое. Нередко он заблуждался, попадал в плен суеверных представлений, терпел неудачи, но продолжал поиски. Стали распространяться слухи о том, что ученый вступил в сношения с самим дьяволом. Положение усугублялось тем, что в Кольмаре продолжали сохранять свои позиции католики. Они-то ревностно следили за тем, чтобы никто не осмеливался выступать с суждениями, шедшими враз-рез с установившимися представлениями, и все искания Парацельса объявляли кощунственными.

Опасаясь обвинения в ереси и последующей распра-вы, он переехал в Нюрнберг. У Теофраста накопилось много тщательно записанных наблюдений и выводов. Он был необычайно работоспособен. Сохранились свидетель-ства о том, что ученый порой проводил за письменным столом по нескольку дней кряду, почти без сна. В Нюрн-берге ему удалось издать четыре книги, но это только под-стегнуло недовольство других медиков, и городской ма-гистрат запретил печатать его произведения. В них были приведены основные принципы его учения о болезнях и их причинах, общие принципы медицины и к тому же они были на немецком языке.

Крупнейшей заслугой Парацельса было то, что он офи-циально отрекся от древней медицины и вместо выду-манных средневековых снадобий применял целебные тра-вы, стараясь добыть из них действующее начало, которое назвал квинтэссенцией. Ученый полагал, что человек со-стоит из души и тела, а тело, в свою очередь, состоит из различных элементов. Нарушение же взаимного равнове-сия этих элементов ведет к болезни. Задача врача — вы-яснить отношение между основными элементами в теле больного и восстановить их равновесие при помощи оп-ределенных химических препаратов. Поэтому первооче-редной задачей химии Парацельс считал поиск веществ которые могли быть использованы как лекарственные средства. С этой целью он проверял действие на людей различных соединений меди, свинца, ртути, сурьмы, мы-шьяка, став одним из родоначальников ятрохимического направления в медицине, сменившего алхимию. «Настоя-щая цель химии заключается не в изготовлении золота, а в приготовлении лекарств», — утверждал ученый. Он вы-делял лекарства из растений и применял их в виде тинк-тур, экстрактов и эликсиров и развил новое для того време-ни представление о дозировке лекарств. В каждом средстве Парацельс находил активный ингредиент, который мож-но было извлечь, очистить и прописать в строго контро-лируемой дозе. «Все есть яд, и ничто не лишено ядовито-сти; одна только доза делает яд незаметным».

Центральное место в его системе лечения занимали ртуть и сера. Ученый предложил лечить сифилис малыми дозами ядовитых паров ртути, но редко кто ему верил. Лишь 400 лет спустя появилось новое лекарство от сифи-лиса на основе ядовитого мышьяка. Его настойка опия веками служила эффективным обезболивающим. Он изу-чал действие минеральных вод и применял их для лече-ния; некоторые из них были им открыты впервые (в Шварц-вальде, Чехии и др.). Кроме того, Парацельс усиленно рекомендовал естественные средства лечения: свежий воз-дух, покой, диету. И можно только недоумевать, как сло-ва ученого об анестезии с помощью «сладкого эфира» игно-рировались вплоть до 1846 года.

В отчаянии Парацельс бросил все и покинул Нюрнберг, направившись в Инсбрук. Здесь он надеялся заняться по-стоянной врачебной практикой, по которой изрядно ис-тосковался. Но бургомистр не поверил, что человек в обо-рванном платье и с грубыми, как у простого мужика, руками — врач, и велел самозванцу покинуть город. Узнав, что в Штерцинге разразилась эпидемия чумы, Парацельс пришел в этот город. Он обходил дома больных, приготов-лял свои лекарства и настойчиво пытался понять, в чем причины этого страшного заболевания, как можно пре-дотвратить эпидемии, какими средствами следует лечить. Парацельс имел репутацию целителя, приготовлявшего сна-добья из минералов, которые помогали, когда другие ле-карства пользы не приносили, а для исцеления чумных боль-ных давал пилюли, содержавшие крошечные порции их собственных экскрементов. Но когда кончилась эпидемия, Парацельс оказался не нужен и в Штерцинге. Он вынуж-ден был опять бродить по дорогам, меняя город за городом, надеясь, что в каком-нибудь из них городские власти все- таки удостоят его вниманием. Но даже там, где власти были бы и не прочь пригласить Парацельса, решительно возра-жало католическое духовенство, да и протестанты всегда считали его нежелательным лицом.

По всей видимости, Парацельс был доктором, обладав-шим даром природного целительства. Он верил в натураль-ную магию и намного опередил свое время в убеждении, что при врачевании душу и тело человека надо лечить вме-сте, и что между природой (макрокосмом) и человеком (микрокосмом) существует тесная связь, поэтому познание обоих есть неразрывное целое. Ученый говорил, что это «сила, которая приходит прямо от Бога», и когда она на-правлена на доктора, то вызывает у него способности к врачеванию. Сам Парацельс постоянно обращался к астро-логии и считал, что без понимания астральных влияний на человека врачу невозможно заниматься практикой. В среде астрологов, занимающихся магической астрологией, до сих пор популярна его книга «Оккультная философия».

Занимался ученый и демонологией, создал классифи-кацию злых демонов, причислив к ним астральных духов. Это, в частности, является одной из причин, по которой Парацельса часто называют магом, к тому же он жил во времена, когда наука и магия были тесно переплетены, а занятия наукой означали также изучение магии. Однако что касается гомункулуса, мини-человека, которого док-тор якобы создал в своей лаборатории, то это из области нереального. Зато существует много свидетельств, что из минералов и растений он извлек эссенцию — знамени-тый Алкахест, и этот эликсир жизни якобы был способен восстанавливать, растворять и наделять чудесными свой-ствами все что угодно. Но состав эссенции, как и лучших лекарств Парацельса, так и остался неизвестным.

Казалось, что вся жизнь ученого так и пройдет в стран-ствиях. И вдруг ему неожиданно вновь улыбнулось счастье. В Ульме, а затем в Аугсбурге напечатали его труд «Боль-шая хирургия» (1536 г.). И эта книга сделала то, чего много лет добивался Парацельс: она заставила заговорить о нем как о выдающемся медике. Так, в частности, он придер-живался революционного взгляда на раны, утверждая, что они должны излечиваться сами, если обеспечить отток выделений и не допускать заражения. В отличие от ци-рюльников, пускавших кровь и лечивших раны варвар-ским способом — заливанием их кипящим «бальзамом» (маслом), а в случае неуспеха прибегавших к ампутации, Парацельс просто очищал и осушал раны, покрывал их чистыми повязками для «предохранения от внешних вра-гов», веря, что остальное довершит целительная сила орга-низма. Несмотря на высокий уровень успеха, до XIX века такой подход не прижился. И еще: Парацельс писал о болезнях рудокопов и литейщиков, т. е. был основопо-ложником медицины, занимающейся профзаболевания-ми... Он первым понял, что причина болезней шахтеров — пыль, а не подземные духи. Первым пришел к выводу, что базедову болезнь вызывает питьевая вода. И первым заявил, что сумасшествие — недуг, а не одержимость дья-волом, и потому пациенты требуют гуманного обращения...

Смерть ученого не означала конец. Признание при-шло поздно, возможно, слишком поздно, но оно пришло. А он и при жизни был уверен в своей избранности: «Мо-нархия над всеми искусствами была дарована мне, Парацельсу, принцу философии и медицины. Я был избран Богом, чтобы извести все фантазии надуманных и лжи-вых работ, обманчивых и самонадеянных слов, будь то слова Аристотеля, Галена, Авиценны или любого из их последователей».