Допетровская русь общая характеристика политики и экономики. Факты
Этикет древнерусской, а затем великорусской народности формировался как часть ее этнических традиций, в целом мало подверженных иноземным влияниям. Тем не менее, во времена Киевской Руси (первая треть 12 века) в города проникли христианские нормы жизни из Византии, вытеснявшие языческие и скандинавские. В деревне во многом сохранялась исконная языческая культура (до 19 века). В период феодальной раздробленности (12-конец 15 века), после татаро-монгольского нашествия 1237-1241 годов, проникают восточные нормы поведения, например, ужесточение наказаний, деспотизм мужа в семье и т. д. Они сохранились и в период централизованного Московского государства (16-17 века). Крестьянский и городской быт мало отличался, но именно в городе возникло понятие «светской жизни», связанное с обществом и государственной службой. В 16-17 веках с развитием феодальных отношений обособились нормы поведения высших (бояр, дворян) и низших (крестьян, посадских людей и т. п.) сословий.
Распорядок дня в допетровской Руси. Распорядок дня был согласован с церковными службами, в основу его был положен византийский счет часов: 7 «дневных» и 17 «ночных» зимой, 17 «дневных» и 7 «ночных» летом, первый «дневной» и «ночной» совпадали с восходом и заходом солнца; в десятом (шестом часу обычных суток) служили обедню, в двенадцать был обед, затем сон, вечерние дела до шести, после шести досуг и сон. Утренняя и вечерняя молитвы обязательны для всех русских верующих, обедню и вечерню стояли обычно знатные люди, на заутреню ходили все верующие по праздникам. У крестьян и простых городских жителей весь день зависел от характера и количества работы.
Семья в допетровской Руси. Семья в средневековом русском сознании была нижней частью иерархии «Бог - мир, царь - государство, муж - семья»; брак был церковным институтом, семья была чрезвычайно замкнутой ячейкой. Домовладелец был главой своего «двора», «чада и домочадцы» были почти его собственностью. Устойчива была «большая семья», жившая во «дворе», состоявшая из нескольких ветвей родственников; только глава семьи имел право отделять некоторых из них. Дом был разделен на женскую и мужскую половины. Мужская запиралась на ключ главой семьи. Женская половина состояла из светелок, теремов и сада для прогулок. Степень старшинства определяла положение каждого обитателя дома, то же касалось и слуг, количество их определяло знатность домовладельца, который жаловал и наказывал по своему усмотрению. Хозяйственные функции в доме могли делиться между хозяином и женой. Часто брали на воспитание сирот, которые находились как и родные дети в полной власти главы семьи. Такой поступок считался богоугодным делом. Разводы были редки, производились по бракоразводным грамотам и приговорам священников; супружество прекращалось с монашеством (иногда насильственным); были и «полюбовные» разводы, когда муж «отпускал» жену, что осуждалось церковью. Освященный церковью брак можно было заключать только три раза.
Заключение брака и свадьба в допетровской Руси. Браки заключались по воле родителей. У простых людей свадебный обряд состоял из сватовства, сговора и венчания с пиром. Почин мог исходить от обеих сторон, помогали свахи (формально нельзя было видеть невесту до сватовства, а мужа до венчания) и сваты - родственники жениха. Сват имел право на смотрины, разговор с невестой, дабы выявить возможные изъяны; на сговор родители невесты приезжали к жениху, им били челом его родители, все подписывали «рядную запись» из двух частей - брачного договора и описи приданого; после чего отказ от брака был почти невозможен, даже при «подлоге» невесты, которую будущий муж видел только на венчании. Ранняя женитьба или замужество ограждали от соблазнов холостой жизни. Женщины выдавались замуж начиная с 11-12 лет, мужчины - с 12-15 лет; в крестьянских семьях, где в жене видели, прежде всего, работницу, невеста могла быть и старше жениха. Невесту «убирали» подруги, в знатной семье ее развлекали «плясицы»; пировать начинали за день до венчания, а потом продолжали еще три дня, в одном или в обоих домах. Венчали вечером (в церкви были только родственники жениха и сваха). Пировали со следующего утра. После трех перемен блюд молодых вели на постель в «сенник», затем выносили невестину рубаху на показ гостям, накидывали на молодоженов шубы, кормили кашей; на второй день дарили подарки, а они одаривали гостей. Молодых величали «князем» и «княгиней». На свадьбе присутствовали древние «чины» - тысяцкий, посаженый отец или посаженная мать (у сирот), ясельничий или конюший, дружки; сам ритуал должен был привлечь Божье благословение.
Семейные праздники в допетровской Руси. Из семейных событий крестины чаще бывали на восьмой день после рождения; ребенка торопились окрестить, чтобы в случае смерти Бог «забрал его к себе». В период двоеверия (т. е. повсеместного распространения пережитков язычества) кроме христианского имени широко бытовали и прозвища (Неждан, Волк, Дружина). День рождения не считался праздником, торжественно справлялись лишь именины; в «день ангела» будущим гостям рассылались именинные пироги тем больше, чем выше был чин гостя, вечером на пиру одаривали именинника. На новоселье священник освящал дом, в который вносили хлеб-соль (символ благополучия и спасения от «сглаза»), а суеверные люди - черную кошку или курицу, а также растворенную квашню; после был пир.
Похороны в допетровской Руси. Считалось, что христианин умер достойной смертью, если он находился в сознании, чтобы огласить завещание, благословить родню иконой, отпустить на волю холопов, сделать «вклады» в церкви и монастыри, некоторые принимали схиму; после смерти на окно ставили святую воду - «на омовение и питание души», люди с достатком нанимали плакальщиц. Хоронить старались быстро (летом - за сутки); опустив гроб, прикладывались к иконе, ели кутью; после похорон устраивались поминки, потом на девятый день и на сороковой; от похорон до 40-дневного поминовения читали Псалтырь, часто и на могиле, и в церкви, и дома. В народном сознании похороны воспринимались как бракосочетание со смертью, а свадьба - как похороны девичьей свободы. Поэтому в песнях, сопровождавших эти обряды, есть немало схожего.
Гостевой этикет в допетровской Руси. Гостевой этикет на Руси учитывал возраст и происхождение. К равному гости въезжали во двор, а затем подъезжали к крыльцу; к более высокому лицу шли через двор пешком; не было принято старшим ездить к младшим. Важного человека приглашал сам хозяин или его родня, менее важных - родня или слуги; знатного гостя встречали у крыльца или устраивали три встречи (слуги у ворот, родня во дворе и хозяин у крыльца), равного - в сенях, младшего - в комнате.
Палка (или трость) оставалась в сенях, в комнату входили без шапки, несли ее с платком внутри перед собой в руке, троекратно крестились на образа, клали три поясных поклона до земли, затем кланялись хозяину (кивком, в пояс, касаясь земли рукой, на коленях, касаясь лбом пола), равные протягивали друг другу руки; друзья и родные раскрывали объятия, целовали гостя в голову, прижимали к груди. В гостях нельзя было кашлять и сморкаться; хозяин «корил» себя в специальных словесных формулах, гостю говорил особые комплименты, называя его «кормильцем» и «благодетелем»; у светских людей спрашивали про здоровье, у духовных особ - о спасении. При прощании троекратно крестились на образа, кланялись им, целовались с хозяином, один раз крестились, и хозяин провожал гостя до сеней или крыльца, по его знатности. Знаком высшего доверия к гостю был выход жены с чаркой; жена меняла наряды перед угощением каждого гостя, избранного мужем, потом они ее целовали. В случае приглашения гостя на обед жена обедала на своей половине.
Положение женщины в допетровской Руси. Относительная свобода славянской женщины в 10-13 веках постепенно сменилась ее ограничением во всех слоях общества, но особенно у самых родовитых и состоятельных. До замужества девушка находилась в полном подчинении у отца, после свадьбы - у мужа. Никогда и ни при каких обстоятельствах порядочная женщина не показывалась без сопровождающих, из дому выходила редко, обычно только в церковь. При разговоре с посторонними считалось приличным закрывать лицо рукавом.
В домашнем кругу женщину с детства окружали многочисленные кормилицы-»мамки», нянюшки, сенные девушки, зачастую бедные родственницы и приживалки. Выйдя замуж и став хозяйкой, женщина должна была следить за повседневной жизнью всех многочисленных домочадцев, вставать раньше всех, а ложиться - позже. Круг общения женщины был крайне ограничен. За расходами следил обычно хозяин, уход за детьми передавался доверенным слугам, хозяйка заботилась об одежде и утвари, раздавала «уроки», то есть работу, которую все домочадцы должны были сделать за день. Достойным занятием считалось рукоделие, которому обучали с малых лет. Грамоте обучали весьма немногих. Женской в России отчасти была и профессия ювелира. Заботилась хозяйка и о душе своих подопечных - учила их молитвам, следила за нравственностью.
Утрата девственности была позором для самой девушки и всего дома: в городах таких согрешивших постригали в монастырь, в селах их позорили, мазали дегтем ворота, но на не слишком выгодное замужество они все же могли рассчитывать.
В семье хозяин, чтобы не подвергнуться всеобщему осуждению, должен был держать в страхе жену и всех домочадцев. Провинности наказывались плетью (плеть - «дурак» висела на поясе у мужа). Подробная роспись наказаний содержится в знаменитом «Домострое», чье составление приписывается сподвижнику Ивана Грозного священнику Сильвестру. В имущественном отношении русская женщина и в то время была защищена законом: за ней сохранялись права на приданое, вдова получала не менее седьмой части имущества мужа, если не было завещания в ее пользу, жена и дети осужденного преступника сохраняли права на его имущество.
Еда в допетровской Руси. Соблюдению постных дней придавалось огромное значение. Росписи блюд составлялись, чуть ли не на год. У хорошего хозяина всегда имелись в большом количестве съестные припасы. На рынке покупали продукты только самые бедные люди. Хозяину полагалось настойчиво угощать гостя, который не имел права отказываться от угощения. Часто еда с пира посылалась тем приглашенным, которые почему-либо не пришли. Чем больше повар следовал традициям, тем выше ценилось его искусство.
Одежда в допетровской Руси. Одежда у мужчин и женщин имела одинаковые линии, никогда не подгонялась по фигуре, состояла из нескольких слоев: исподнего - домашнего, среднего и верхнего. На рубаху у женщин надевался летник, затем опашень (или сарафан, душегрея, телогрея), мантия (приволока), или шуба, а у мужчин - кафтан, ферязь, опашень, шуба (ходить без пояса не полагалось). Названия мужской и женской одежды были схожи, но была и «летняя шуба» (без меха) у одних женщин. Женщины чаще, чем мужчины, ходили в сапогах (башмаках, чеботах) на высоких каблуках; девицы обязательно показывали волосы из-под венцов (или головных повязок), замужние женщины прятали их под волосник, на который надевали убрус (платок), кику или кокошник. Выходить на улицу без румян, сурьмы, белил женщине было неприлично. Одно время следовали восточной моде чернить зубы. Нарядная одежда (в том числе дорогая), хранящаяся помногу лет, была почти в каждой семье, а на различия в общественном положении указывал головной убор. Серьги, ожерелья, перстни, одновременно несколько образков и крестов на шее носили и женщины и мужчины. Одежда обшивалась часто жемчугом, полудрагоценными камнями и драгоценными нитями (золотыми и серебряными). Женщинам полагалось держать платок в руках, мужчины носили платок не в кармане, а в шапке.
Поездки и путешествия в допетровской Руси. В поездках и путешествиях предпочитали санный и водный пути, сани и струги, так как дороги были плохие. Летом старики ездили в колымагах и даже в санях; молодые ездили верхом (верхом щегольства были белые лошади). Знатный человек ехал, окруженный свитой, слуги били в литавры, чтобы отпугнуть прохожих на дороге. Женские повозки скрывали пассажирок, для которых имелись небольшие слюдяные оконца. В поездках укрывались множеством одежд, брали с собой сулею с вином, съестные припасы, пополняя их в дороге. Мебель в то время была редка и дорога, даже самые знатные и богатые возили ее за собой. За плату можно было нанять лошадей и ямщиков.
Бани в допетровской Руси. Бани (мыльни) у древних славян были в виде полуземлянок, топившихся по-черному. В средние века их топили 1-2 раза в неделю, летом в городских поселениях власти часто запрещали мыться, таким образом, из-за опасности возникновения пожаров. В этих случаях ходили в общественные платные, так называемые «царские» бани, где мужчины и женщины раздевались в общем предбаннике, а нередко и мылись вместе, причем обычай этот продержался до времен Екатерины II, когда наблюдавший эту картину многоопытный Дж. Казанова заметил, что это происходит не от развращенности, а от чистоты нравов. Баня была излюбленным народным средством от разных недугов, здесь нередко происходили роды. Баню не советовали посещать натощак; обязательно мылись и парились в субботу, чтобы предстать чистыми к воскресной заутрене.
Пиры в допетровской Руси. Пиры устраивались как одним лицом, так и несколькими хозяевами одновременно - такие пиры назывались «братчинами». Хозяин готовился загодя, украшал горницу (реже и сени) мехами, коврами, драгоценными сосудами; гостей усаживали по «чину». Сначала выпивали по чарке водки, закусывая хлебом, наломанным хозяином, затем шли перемены блюд. Еда была нарезана, драгоценные ножи лежали для красоты, «торели» (тарелки) предназначались для костей, только перед особенно важными гостями ставили отдельные тарелки, использовали деревянные ложки, гораздо реже двузубые вилки. Когда произносилась здравица, каждый из гостей выходил на середину комнаты и выпивал чарку. После некоторых здравиц пели «многая лета». Особую любовь и уважение вызывали те гости, которые ели и пили все, что предложит хозяин. На пиру четко отличали пьяную брань и драку от настоящего оскорбления, не вменяли это в вину. По церковным праздникам устраивались пиры с участием духовных лиц. Начинали их после обедни, важный гость сидел в «красном углу», во время пира часто пел священник или дьякон. Если женщины приглашались на пир, то они ели за отдельным столом в особой комнате. Братчины устраивались крестьянами и посадскими людьми в складчину на какой-либо праздник и по нему назывались - «братчина Покровщина» - на праздник Покрова Богородицы и т. д.
Развлечения в допетровской Руси. Суровый повседневный труд в России с ее тяжелым климатом, не оставлял много времени для развлечений. Излюбленным досугом высшего круга общества была охота: псовая и соколиная.
Общедоступным всенародным зрелищем и действом были церковные службы, привившие народу любовь к музыке; песня сопровождала русского человека везде и всегда. До царствования Алексея Михайловича не существовало театра, число и характер развлечений строго ограничивалось церковью, чей авторитет был непоколебим. Весело праздновались святки с непременными ряжеными, временем катаний, хороводов и гуляний была Масленица. Карнавалы, столь характерные для Западной Европы, не прижились в России из-за холода во время Масленицы и из-за большой строгости к таким забавам православной церкви. При дворе, например, Ивана Грозного, были развлечения с «машкарами» (масками), но нравственным примером для общества стал князь Репнин, отказавшийся надеть «личину» и убитый за это. Игрища скоморохов со времен крещения Руси преследовались, как и игры в карты, кости («зернь») и даже шахматы и шашки («тавлеи»). Языческие обычаи, нередко весьма откровенные, как «обегание огородов» обнаженными женщинами в сумерках, костры и игрища на Ивана Купала, несмотря на все попытки их вытравить, продержались до начала 20 века. Зимние забавы - катание на коньках, спуск с ледяных гор - развлекали все слои общества. Традиционны были кулачные бои: поединки и «стенка на стенку».
Царская власть
В руках царя была сосредоточена вся полнота верховной государственной власти, законодательной, исполнительной и судебной. Все правительственные действия органов власти совершались от имени царя и по царскому указу. Духовенством было разработано мощное идеологическое обоснование царской власти. В обществе было распространено представление о безальтернативности власти царя, как элемента русского государственного устройства. Например, в 1612 г. второе земское ополчение рассылало по городам грамоты, в которых говорило о необходимости «выбрати общим советом государя, чтоб до конца не разорится. Сами, господа, все ведаете: как нам ныне без государя против общих врагов… стояти?». В 1677 г. русский резидент в Польше Тяпкин писал в Москву, что «не такие тут порядки, что в государстве Московском, где государь как пресветлое солнце в небеси единый монарх и государь просвещается, и своим государским повелением, яко солнечными лучами, всюду един сияет, единого слушаем, единого боимся, единому служим все».
Власть московского государя была формально неограниченной, но лишь в руках Ивана Грозного и лишь в период опричнины власть эта превращалась в необузданный произвол. Вообще же московский государь был - не формально, а морально - ограничен старыми обычаями и традициями, в особенности церковными. Московский государь не мог и не хотел делать того, что «не повелось». Современник царя Алексея Михайловича Григорий Котошихин писал: «А вновь Московский царь князем учинить не может никого, потому что не обычай тому есть, и не повелось». Попытка нарушения старых традиций и обычаев, предпринятая Лжедмитрием I, окончилась его гибелью; она удалась лишь Петру I, после того как сами эти обычаи и традиции «поизшатались».
Не желая сам нарушать установленных морально-религиозных правил и правовых норм, царь тем более не желал допустить их нарушения подчиненными ему властями. К государю стекалось множество жалоб населения («челобитья великие и докука беспрестанная») на злоупотребления должностных лиц, и правительство пыталось устранить поводы для этих жалоб постоянным контролем над органами суда и администрации и законодательным регулированием их деятельности. Первый московский царь издал в 1550 г. свой Судебник, а через сто лет, при царе Алексее Михайловиче, был издан новый кодекс «Соборное Уложение» (1649 г.), «чтобы Московского государства всяких чинов людем суд и расправа была всем ровна». Кроме общего свода законов, Московское правительство издавало, от имени государя, множество частных «уставных грамот», «наказов» и разного рода инструкций и предписаний, которые имели целью регулировать действия различных органов власти и охранять население от их злоупотреблений. Разумеется, на практике гроза царского гнева («опалы») далеко не всегда была достаточной защитой против произвола и злоупотреблений подчиненных органов власти.
Боярская дума
Боярская дума составляла круг ближайших советников и сотрудников царя и долгое время стояла во главе древнерусской администрации. Боярство в XVI-XVII вв., было высшим «чином», или рангом, которым государь «жаловал» своих ближайших помощников. Однако он никогда не жаловал в боярский чин людей «худородных». Существовало несколько десятков знатных фамилий, преимущественно княжеских, члены которых (обычно - старшие члены) «бывали в боярах». Вторым чином в думе были «окольничие» - так же по «жалованию» царя. Эти два первых думских «чина» пополнялись исключительно представителями высшей московской аристократии, и лишь в XVII в. были единичные случаи пожалования боярства людям из среднего служилого слоя (как Матвеев или Ордин-Нащокин при царе Алексее).
Беглый московский подьячий Котошихин рисует такую картину заседаний думы:
Число бояр и окольничих было невелико, оно редко превышало 50 человек. Кроме главного, аристократического, элемента в состав думы входило несколько думных дворян и трое или четверо думных дьяков, секретарей и докладчиков думы.
Права и полномочия думы не были определены специальными законами; широкая сфера ее компетенции определялась старым обычаем или волею государя. «Дума ведала очень обширный круг дел судебных и административных; но собственно это было законодательное учреждение » (Ключевский). Законодательное значение думы было даже прямо утверждено царским Судебником; ст. 98-я Судебника гласила:
Обычная вводная формула новых законов гласила: «государь указал и бояре приговорили». Нужно, впрочем, иметь в виду, что такой порядок законодательства не был формально обязательным для государя. Иногда он решал дела и издавал распоряжения, имевшие характер законодательных постановлений, единолично; иногда он обсуждал и решал их с небольшим кругом советников, - так называемая ближняя или комнатная дума государя. В общее собрание думы дела поступали или по указу государя или по докладам из приказов. Согласно Уложению 1649 г., дума является высшей судебной инстанцией для тех дел, которые в приказах решить «не мочно».
В заседаниях думы иногда присутствовал сам царь (такие заседания назывались «сиденьем царя с боярами о делах»), иногда дума решала дела по указу и полномочию государя, в его отсутствие. Для решения особо важных дел собиралось соединенное заседание думы и «освященного собора», состоявшего из представителей высшего духовенства.
По мере надобности из общего состава думы выделялись особые комиссии - «ответные» (для переговоров с иноземными послами), «уложенная» (для составления проекта нового Уложения), судная и расправная. В конце XVII в. «Расправная палата» превратилась в постоянно действующее учреждение.
Служба бояр окольничьих и думных людей (так назывались думные дворяне и дьяки) не ограничивалась их «сиденьем» в думе. Они назначались послами к иностранным государям, начальниками («судьями») важнейших приказов, полковыми воеводами и городовыми воеводами в большие и важные города.
Земские соборы
Земские соборы, или «советы всея земли», как их называли современники, возникают одновременно с московским царством. «Уложенный» собор 1648-49 гг. принял основы государственного законодательства. Соборы 1598 и 1613 гг. имели учредительный характер и олицетворяли верховную власть в государстве. В эпоху Смутного времени и непосредственно после него деятельность земских соборов сыграла весьма важную роль в деле восстановления разрушенного Смутой «великого Российского царствия».
Первый московский царь, через три года после принятия царского титула созвал (в 1549 г.) первый земский собор, на котором он хотел примирить представителей населения с бывшими областными правителями, «кормленщиками», перед отменой «кормлений». Впрочем, наши сведения о первом земском соборе слишком кратки и неопределенны, и нам мало известно о его составе и деятельности. Зато известен, по документам, состав второго земского собора, который Иван IV созвал в 1566 г., (во время Ливонской войны) для решения вопроса о том, следует ли мириться с королем польским и великим князем литовским на предложенных им условиях. Собор высказался за продолжение войны, предоставляя решение вопроса царю: «а во всем ведает Бог да государь наш…; и мы государю своему изъявили свою мысль…».
По смерти царя Федора Ивановича, с которым прекратилась династия Рюрика на русском престоле, земский собор должен был получить учредительный характер: в Москве не стало более «природного» царя, и собору предстояло избрать нового царя и основать новую династию (в 1598 г.). Собор, которым руководил патриарх Иов, избрал царем Бориса Годунова; правда, чтобы обосновать и оправдать акт избрания царя подданными, избирательная грамота содержит фантастическое утверждение, что оба последних царя старой династии «приказали» или «вручили» свое царство Борису, и подчеркивает родственную связь Бориса с «царским корнем», но в то же время грамота заявляет: «…и вся земля снидохомся и поставихом достойна суща царя и великого князя Бориса Федоровича, всея Руси самодержца, Российской земли государя»; мало того: «патриарх же глаголя: глас бо народа, глас Божий»…
В наступивших затем бурях Смутного времени «глас народа» из риторической фикции превратился в реальную политическую силу. Когда в 1606 г. вступил на престол боярин князь Василий Шуйский «без воли всея земли», то многие отказались признать его своим царем и повсюду вспыхнули восстания против него; «всеа России земля восколебася на него ненавистью, за еже без воли всех градов воцарился бе».
В 1610 г., когда московские бояре и «служилые и жилецкие люди», находясь «между двух огней» (между поляками и русскими «воровскими людьми») согласились принять на царство польского королевича Владислава, они заключили с ним договор, который формально ограничивал его власть и который предусматривал совет всей земли, как нормально действующий законодательный орган: …"суду быти и совершатись по прежнему обычаю и по судебнику Российского Государства; а будет похотят в чём пополнити для укрепления судов, и Государю на то поволити, с думою бояр и всей земли, чтоб было все праведно".
В ляпуновском ополчении 1611 г. «строить землю и всяким земским и ратным делом промышлять» должны были трое воевод, «которых избрали всею Землею по сему всее Земли приговору»; «а буде бояре, которых выбрали ныне всею землею для всяких земских и ратных дел в правительство, о земских делах радети и расправы чинити не учнут во всем в правду, …и нам всею Землею вольно бояр и воевод переменити, и в то место выбрати иных, говоря со всею Землею».
Во втором земском ополчении князя Пожарского, во время его пребывания в Ярославле (весною 1612 г.) образовался постоянный «совет всея земли», который представлял собою временное правительство для ополчения и для значительной части страны. В переписке городов между собою и военных вождей с городами в 1611-12 гг. постоянно выражается мысль о необходимости избрания государя «общим советом», «всею Землею», «всемирным советом», «по совету всего государства» и т. д. Такой «всемирный совет» и был созван в Москву немедленно по освобождении ее от поляков, «и всякие служилые и посадские и уездные люди, для государского обиранья в царствующий град Москву на совет съехалися». Мы знаем, что после долгих споров и разногласий, выборные люди согласились на кандидатуре Михаила Романова, и собор «по всему мирному благосоюзному общему совету» провозгласил Михаила царем (в 1613 г.).
Новый царь удержался на престоле во многом благодаря поддержке земских соборов, которые в течение первых 10 лет его царствования заседали почти непрерывно. Возвратившийся из польского плена отец царя Филарет, ставший в 1619 г. патриархом Московским и соправителем своего сына, также находил нужным сотрудничество правительства и выборного органа.
С усилением государственной власти во 2-й половине XVII в., с ростом бюрократизации управления и с ослаблением земского самоуправления на местах земские соборы приходят в упадок.
В состав земских соборов входили три элемента: «освященный собор» из представителей высшего духовенства, боярская дума и представители служилого и посадского классов Московского государства (обыкновенно около 300-400 человек). В XVI веке в качестве представителей от населения приглашались не специально избранные депутаты, но преимущественно должностные лица, стоявшие во главе местных дворянских и посадских обществ. Принимая то или иное решение, члены собора обязывались в то же время быть ответственными исполнителями этого решения. В эпоху Смутного времени соборное представительство могло быть, конечно, только выборным, и при новой династии главным элементом на соборе являются те «добрые, разумные и постоятельные люди», которых выберет земля.
«Вообще состав собора был очень изменчив, лишен твердой, устойчивой организации» (Ключевский). Постоянными элементами соборного представительства были представители служилого и посадского населения (в разном числе и в разных комбинациях). Свободное северное крестьянство, которое образовало с посадскими людьми общие «всеуездные миры», было также представлено на соборах, но масса крепостных крестьян там представлена не была.
Центральное управление. Приказы.
Органами центрального управления в Московском государстве были приказы. Московские приказы развились из тех первоначально единоличных и временных правительственных поручений, которые московский великий князь давал своим боярам и вольным слугам, «приказывая» им ведать какую-либо отрасль дворцового хозяйства и управления; в XVI-XVII вв. «эти единоличные поручения превратились в сложные и постоянные присутственные места, получившие название изб или приказов. Так как приказы возникли не по одному плану, а появлялись постепенно по мере надобности с усложнением административных задач, то распределение правительственных дел между ними представляется чрезвычайно неправильным и запутанным, на наш взгляд» (Ключевский).
Одни приказы ведали известный род дел на всей государственной территории, другие, наоборот, ведали все (или почти все) дела только в отдельных областях, третьи управляли отдельными отраслями дворцового хозяйства, четвертые ведали некоторые небольшие отдельные предприятия с несколькими десятками занятых лиц (как приказы Аптекарский и Книгопечатный). Имелось до 15 приказов по военному управлению, не менее 10 по государственному хозяйству, до 13 по дворцовому ведомству и 12 приказов «в сфере внутреннего благоустройства и благочиния».
Важнейшими приказами общегосударственного значения были следующие:
- Посольский приказ, ведавший внешние сношения;
- Поместный приказ, ведавший служилое землевладение;
- Разрядный приказ, или Разряд, заведовавший военным делом и назначением командного состава;
- Холопий приказ ведал регистрацию холопов;
- Разбойный приказ (с подчиненными ему губными старостами на местах) ведал важнейшие уголовные дела по всему государству;
- было несколько судных приказов;
- приказы Большой казны и Большого прихода ведали государственное хозяйство и финансы;
- важнейшими территориальными приказами были Малороссийский, Сибирский, а также двОрцы Казанский, Новгородский, Тверской.
Начальниками, или «судьями», главнейших приказов были обычно бояре и «думные люди» «с товарищи»; с ними в приказах сидели дьяки (секретари) и подьячие (писцы); второстепенными приказами управляли дворяне с дьяками или одни дьяки. По подсчетам Котошихина, дьяков было в Московском государстве «со 100 человек, подьячих с 1000 человек». Главными деятелями и двигателями приказного управления были дьяки, т. к. аристократические начальники приказов зачастую не могли хорошо разбираться в бюрократической деятельности.
При той системе бюрократической централизации, которая развилась в Московском государстве в XVII в., московские приказы были завалены бесконечным количеством судебных и административных дел, в частности, множеством донесений и запросов от местных управителей-воевод, которые, опасаясь государева гнева в случае ошибки («оплошки»), обращались в Москву по всяким мелочам с обычным своим запросом: «и о том великий Государь что укажет?» Подавляющее большинство этих дел, возникавших как по воеводским «отпискам», так и по челобитным частных лиц, решали дьяки, знатоки законов, указов, наказов (инструкций) и канцелярских обычаев. Иногда дела залеживались подолгу в одном приказе, иногда бумаги долго путешествовали из одного приказа в другой, ибо если дело представляло какие-либо неясности и затруднения, то получивший бумагу дьяк рад был отправить ее в другой приказ или «положить под сукно».
Уровень коррупции был очень высок. Приказные дьяки, как жаловались царю выборные люди на Соборе 1642 г., «обогатев многим богатством неправедным своим мздоимством», накупили себе вотчин и настроили себе домов «палат каменных таких, что неудобь-сказуемо».
Местное управление и самоуправление
Местное управление в Московском государстве XV и первой половины XVI вв. находилось в руках наместников и волостелей. Наместники правили городами и «подгородними станами», волостели управляли волостями; их подчиненные органы - тиуны, доводчики, праветчики, недельщики - были их слугами (а не государственными чиновниками).
Должности областных управителей назывались «кормлениями», а они сами - «кормленщиками». «Управитель кормился насчет управляемых в буквальном смысле этого слова. Содержание его состояло из кормов и пошлин. Кормы вносились целыми обществами в определенные сроки, пошлинами отдельные лица оплачивали правительственные акты, в которых они нуждались» (Ключевский).
Чтобы оградить население от произвола и злоупотреблений «кормленщиков», правительство проводило нормировку кормлений. В уставных и жалованных грамотах, которые давались самим кормленщикам, была установлена своего рода такса, подробно определявшая доходы кормленщика, кормы и пошлины. Потом натуральные кормы (хлеб, масло, мясо, птица и т. д.) были переложены на деньги, а сбор кормов с населения был поручен выборным от обществ (старостам, сотским и др.). Судебная власть кормленщиков была ограничена двойным надзором за их деятельностью - сверху и снизу. Надзор сверху выражался в «докладе», т. е. в том, что некоторые, наиболее важные, дела из суда кормленщиков переносились для окончательного решения в центральные учреждения. С другой стороны, судебные действия наместников и волостелей подчиняются надзору представителей местных обществ.
Посадские и волостные общества издавна имели свои выборные органы, старост и сотских. Со 2-й половины XV в. эти выборные земские власти становятся все более деятельными участниками местного управления и суда; или общие земские власти, или специально выбранные местными обществами «судные мужи», «добрые люди», «лучшие люди» привлекаются в суд наместников и волостелей; как знатоки местных юридических обычаев и как защитники интересов местных обществ, они должны были «в суде сидети и правды стеречи», т. е. наблюдать за правильностью судопроизводства. Первый судебник (1497 г.) установил, как общее правило, что на суде кормленщиков должно «быти старосте и лутчим людем; а без старосты и без других людей суда наместником и волостелем не еудити». То же правило подтверждалось рядом «уставных грамот», данных отдельным местным обществам. Царский судебник 1550 г. устанавливает обязательное присутствие в наместничьем суде старост и «лучших людей, целовальников» или «судных мужей» и повторяет предписание: «А без старосты и без целовальников суда не еудити».
Дальнейшим моментом в реформе местного суда и управления в XVI в. является замена суда кормленщиков судом выборных земских властей. Сначала из рук наместников и волостелей изъемлется суд по тяжелым уголовным преступлениям, так называемое «губное дело» («разбойные и татиные и убивствеиные дела»), и передается в руки избираемых местными обществами «губных старост» и их помощников «губных целовальников». Губные старосты избирались из дворян и детей боярских всеми классами населения, включая крестьян; губные целовальники избирались из среды тяглых (посадских и сельских) людей; губным старостам подчинялись также выборные, низшие полицейские агенты - сотские, пяти-десятские и десятские.
Наконец, при Иване IV правительство делает следующий, важный и решительный, шаг в деле реформы местного управления и суда. Реформа Ивана IV имела целью вовсе отменить кормления, заменив наместников и волостелей выборными земскими властями, «излюбленными» старостами и земскими судьями, которым поручался суд по всем делам (уголовным и гражданским) и все местное управление вообще. Вместо кормов и пошлин, которые посадские и волостные люди платили прежде наместникам и волостелям, они должны были теперь платить денежный «оброк» в царскую казну.
Упадок местного самоуправления произошел в XVII веке. Воеводы, которые прежде были преимущественно в пограничных областях «для береженья» от неприятелей, в XVII в. оказываются во всех городах Московского государства, на всем пространстве, от Новгорода и Пскова до Якутска и Нерчинска. Воеводы сосредоточивают в своих руках всю власть, военную и гражданскую.
Воеводы действовали по «наказам» (инструкциям) московских приказов, которым они подчинялись. Лишь «губные» учреждения, с губными старостами во главе, сохраняются как особое, формально самостоятельное ведомство. Земские учреждения в посадах и волостях также сохраняются, но они в течение XVII века всё более теряют свою самостоятельность, все более превращаются в подчиненные, вспомогательные и исполнительные органы приказного воеводского управления. В северных областях и в XVII веке сохраняется крестьянский «мир» - волостной сход с его выборными органами, но сфера их компетенции все более суживается. Волостной суд подчиняется надзору воеводы и решает теперь только мелкие дела.
В период с половины XVI до половины XVII в. «Московское государство может быть названо самодержавно-земским. С половины XVII века оно становится самодержавно-бюрократическим» (Богословский).
Военная организация
В XVI-XVII вв. московское государство находилось в состоянии непрерывной борьбы на три фронта. На западе «борьба изредка прерывалась кратковременными перемириями; на юго-востоке в те века она не прерывалась ни на минуту» (Ключевский). Понятно, что главной задачей и главной заботой московского правительства была организация военных сил государства.
Главную массу московского войска составляло конное ополчение землевладельцев, вотчинников и помещиков, особенно последних. Нуждаясь в военных силах и не имея ни финансовых, ни технических средств для образования регулярной армии, московское правительство раздавало множество «государевых» (т. е. государственных) земель в поместья «служилым людям» - под условием несения государевой военной службы. Служба продолжалась для помещиков всю жизнь, от 15-летнего возраста до старости, дряхлости или тяжелого увечья.
Отборной частью дворянского ополчения была тысяча «дворян московских», которые составляли как бы гвардию царя и в то же время служили офицерскими кадрами для провинциальных отрядов.
Все служилые землевладельцы должны были являться на войну «конны, людны и оружны», т. е. на своих конях, со своим вооружением и со своими военными слугами, - в числе, пропорциональном пространству и качеству владеемой ими земли. Крупные землевладельцы-вотчинники, князья и бояре, выступали на войну с целыми отрядами своих вооруженных слуг. Однако все это огромное московское войско представляло собою в сущности вооруженную толпу, которая лишена была правильного военного обучения и которая, вернувшись из похода, разъезжалась по домам.
Уже в XVI в. правительство было озабочено организацией военных частей, которые имели бы более постоянный и более регулярный характер. Такими стали стрелецкие полки; около 20 стрелецких полков, численностью около 1000 человек каждый, служили в Москве и жили в подмосковных стрелецких слободах. В наиболее важных провинциальных городах и в пограничных крепостях также существовали отряды стрельцов; кроме стрельцов в городах, имевших военное значение, находились отряды пушкарей (крепостной артиллерии), казаков и отряды служилых людей сторожевого и технического характера: ямщики (для почтовой службы), воротники, казенные плотники и кузнецы. Все перечисленные группы составляли кадры «служилых людей по прибору»; они набирались, или «прибирались», на службу из низших слоев населения; они жили с семьями в своих домах в подгородных слободах (стрелецкая, пушкарская, казацкая, ямская) и получали от правительства земельные наделы, а частью занимались торговлей и разными ремеслами, но всегда должны были быть готовы на государеву службу.
В случае войны с посадского и крестьянского населения собирались дополнительные кадры «даточных людей», главным образом для обозной и разной вспомогательной службы при войске.
Татары и некоторые другие восточные народы, подчиненные московскому правительству, в случае войны поставляли особые конные отряды для совместных действий с московскими войсками.
Военно-техническая отсталость московских "ратных людей, обнаружившаяся в XVII в. в столкновениях с западными соседями, побудила московское правительство в XVII в. завести у себя «полки иноземного строя» - солдатские (пехота), рейтарские (конница) и драгунские (смешанного строя); полки эти набирались из русских вольных «охочих» людей и обучались наемными иностранными офицерами. Но в XVII в. эти полки еще не составляли постоянного регулярного войска; они формировались лишь во время войны и распускались по окончании военных действий. Только немногочисленные кадры иноземных офицеров оставались на службе и на жалованье московского правительства; они жили в Немецкой слободе под Москвой, и в конце XVII века у них учился военному делу Петр I.
6 895
Поэтический, образный диалог с окружающим миром — яркая черта русского характера. При таком восприятии мир полон красок, полнозвучен, объемен. В XVII веке это живое образное сознание существовало в ареоле сказок, легенд, былин, сказаний, которые мощно его питали, поддерживая в нем древние пласты. Своей поэзией этот коренной фольклор преобразовывал быт, наполненный каждодневными делами.
XVII столетие — рубеж, когда можно говорить о тысячелетней русской истории, если включить в нее восточных славян, от которых, собственно, и произошли русские. Славянские племена пришли в Восточную Европу примерно в VI веке нашей эры из Западной Европы, неся в себе мощный жизненный потенциал. Впереди у них — яркая и суровая история создания государства и превращения его в могучую империю.
Восточные славяне жили еще родами, в полной гармонии с окружавшим их живым и одушевленным для них миром природы. Поклонялись языческим богам, от воли которых, как считалось, зависел установленный на Земле порядок, почитали души предков, будучи уверенными, что души эти влияют на их жизнь. В X веке на языческое сознание наложилось христианство, к тому времени просуществовавшее в мире практически уже 1000 лет.
Христианство открыло человечеству принципиально новую дорогу. Взамен языческой картины мира, где человек был слепой игрушкой судьбы и воли богов, предлагалась иная. Христианство учило: жизнь вечна, и от того, как человек проведет свой временный, земной, срок, зависит его будущая жизнь — вечная. То был шаг к самоосознанию личности, человек наделялся свободой воли и, делая тот или иной выбор, нес ответственность за свою посмертную судьбу.
Решение принять на Руси христианство — оно было продиктовано в первую очередь государственными интересами — принадлежало князю и его советникам. Однако народное сознание явно не поспевало за государственными интересами. На русской равнине христианство приживалось трудно, в «глубинке» еще долго сохранялся родовой порядок, а языческий пласт так и не был вытеснен новой религией. Постепенно они срослись в некое образование, существовавшее в ареоле суеверий и примет, хранивших в себе богатейший опыт долгого пребывания человека в единстве с природным космосом. Церковь потратила немало усилий, чтобы изжить их, но они сохранились вплоть до наших дней.
Более чем два столетия прошли затем для Руси под игом Золотой Орды, став великим испытанием для русского характера. Наиболее пагубным было состояние раздвоенного сознания: на одном полюсе — православная духовность, на другом — жестокий земной владыка в Орде, диктующий свою волю и на которого поневоле ориентировались его русские подданные. Потом были годы кровавых экспериментов грозного царя и великая смута, снова подвергшие Русь жесточайшим испытаниям.
Между тем в те же столетия Европа сделала громадный шаг на пути познания человеком мироздания и своего места в нем. Период Ренессанса, давшего мощный импульс научному прогрессу, породил идеи нового времени, еще более раскрепостившие человека. Научные открытия, которыми богато то время, подвели человечество к величайшей утопии, утверждавшей, что сам человек способен построить на Земле новый Золотой век. Идеи эпохи Просвещения — это и есть поиски конкретных путей к заветной цели.
Русский человек XVII века, московит, православный христианин, живет вне этих эволюционных достижений. Уже забыты языческие боги, позади годы постыдной зависимости от Золотой Орды, стираются из памяти кровавые следы правления Ивана Грозного и потрясения Смутного времени. А на пороге — уже новая ломка представлений о мире и месте в нем человека: впереди петровские перестройки и наследовавшие им просвещенческие реформы, плодами которых — и добрыми, и недобрыми — живем мы еще и сегодня.
XVII столетие — одна из своеобразных точек равновесия в русской истории: тяжелые испытания остались в прошлом, новое еще только грядет. Позже многие исследователи будут убеждены, что в следующем, XVIII, веке Россия изменила своему исконному пути. Но век XVII — еще очень русский век.
КАКИМ ЖЕ БЫЛ СОВРЕМЕННИК ТОГО «ОЧЕНЬ РУССКОГО» ВРЕМЕНИ?
Исчерпывающий ответ на этот вопрос потребовал бы фундаментального исследования. В данной статье предлагается достаточно схематичный и, вероятно, полемичный подход к этой проблеме.
Со стороны всегда виднее. Поэтому наиболее интересны свидетельства иностранных гостей, побывавших на Руси в ту пору. «Мужчины вообще рослы, сильны и привычны ко всем трудам и переменам воздушным». «Москвитяне среднего роста, плечисты и весьма сильны, у них голубые глаза, длинные бороды, короткие ноги, длинные туловища…» «По своей фигуре это большей частью крупные, полные люди с рослым телом и широкими плечами… Лица у них крупные, сверху и внизу имеют сильную растительность, которую отпускают с юности…»
Что же касается женщин, то «таковые с лица столь прекрасны, что превосходят многие нации». Однако «они не удовлетворяются естественной красотой, и каждый день они красятся; и эта привычка обратилась у них в добродетель и обязанность. Они стройны телом и высоки». О том, что у русских женщин «во всеобщем употреблении притиранья и румяна», писали многие иностранцы, порою наивно полагая, что это делается, «дабы скрыть природные недостатки.
На Руси не считается за бесчестие белиться и румяниться, напротив, мужья охотно делают издержки на сию прихоть жен своих».
Одежда россиян настолько отличалась от европейского платья, что чужеземные гости непременно обращали на нее внимание. В длинных, свисавших до икр кафтанах и рубахах, которые своим покроем и расцветкой вызывали у европейцев ассоциации с Востоком, преобладала сверкающая жизнерадостная палитра, «горячие» краски с золотом и серебром: «кафтан бархатной красной, мех соболий пластинчатой», «кафтан камчатой василковой, подпушен тафтою желтою, подложен кумачом, с серебреными частыми пуговицами», «кафтан объяринной жаркой, травки золотные, круживо немецкое з городами, золото с серебром, подпушен тафтою жолтою стучатою, подложен кумачом».
«Летом, в жару, знатные вельможи на торжественных приемах и выходах парились в собольих шубах, поверх парчовых кафтанов, атласных терликов и в дорогих «горлатных» шапках», купцы — в «парчовых одеждах и шапках из черно-бурых лисиц». «На шее московиты не носят ни ворота, ни платка, но по своему достатку, прядь жемчуга или зимой прекрасный соболь…» На ногах красовались сапоги, доходившие до икр, подбитые железными подковками. Народ же носил лапти, плетеные из лыка.
Объемные одежды скрывали фигуру, словно бы заключали в замкнутую оболочку носившего их человека, придавая ему важный, степенный вид. Но яркие насыщенные цвета делали эту чопорную одежду пышной и нарядной.
В женском наряде, таком же статичном и солидном и тоже из ярких тканей, была особенность. Г. М. Айрман, побывавший в Москве в 1669 году в составе шведского посольства, пишет, что русские женщины «по своему обычаю, сверх меры богато украшают себя жемчугом и драгоценностями, которые у них постоянно свисают с ушей на золотых колечках; так же и на пальцах носят драгоценные перстни». В девичьи косы вплетали жемчуг и золото, а «на конец… кисть из золотых или шелковых нитей или переплетенную жемчугом, золотом и серебром…»
Подобный обычай существовал не только у знатных женщин «с достатком». Иностранцы отмечали, что «разных драгоценностей у москвитян много — жемчугу, смарагдов, бирюзы, сапфиров… мелкие граненые рубины до того дешевы, что продаются на фунты…»
Говоря об одеяниях, невозможно не упомянуть особую бережливость наших предков. «Всегда, што делают, в ветшаном платье, а как пред государем (хозяином дома. — Р. Б.) и при людех, в чистом повседневном платейце, а в праздники и при добрых людех или с государем или с государынею где быти: ино в лучшем платье» — наставлял «Домострой» — кодекс поведения русского православного христианина. Составленный в XVI веке «Домострой» не утратил своего значения и в следующем. Мода, которая нынче обновляет гардеробы много скорее, чем изнашиваются одежды, тогда оставалась одним из мерил стабильности мира. Известно, что даже в царских домах в завещаниях фигурировали довольно поношенные шубы. Принять в подарок кафтан «с плеча», или попросту из гардероба господина, было весьма почетно.
Не забыл «Домострой» и о таких деталях, как «всякое платье кроити и остатки и обрезки беречи», они «ко всему пригождаются в домовитом деле». Детскую одежду следовало кроить, загибая «вершка по два и по три на подоле и по краям, и по швам, и по рукавам» — на вырост.
Замкнутость и красочность — характерные особенности русского двора той поры. Дворы зажиточных людей обнесены глухими заборами, за которыми скрывались от любопытных глаз жилые хоромы (с улицы виднелись только их верхи) и множество хозяйственных строений. Двор делился на передний и задний. В хозяйстве были сады, огороды и даже рыбные пруды.
Живописные виды, открывающаяся перспектива далей и водной глади не привлекали внимания средневекового русского человека — это появится столетие спустя. А пока, не обособившись еще от природы, он и не противопоставляет ей свой вкус и волю, не эстетизирует ее, услаждая свои чувства. Пруды возникают, когда запруживают реки, строя мельницы, в прудах разводят рыбу. Ее в те времена было множество, она ценилась, так что сооружали и специальные рыбные пруды.
И все же шаг навстречу эстетическому восприятию природы сделан уже в XVII столетии. В 1668 году голландский путешественник Й. Й. Стрюйс напишет: «Недавно вошли в моду цветы. Прежде смотрели на них как на пустяки и говорили о разведении их, как о смешной забаве, но с некоторых пор нет дворянина, у кого бы не росла большая часть цветов, свойственных климату Европы».
Двор и хоромы сооружали, как правило, просто, без затей. Так было практичнее: постоянные пожары, разгулявшись, «пожирали» все на своем пути. В то время их даже не тушили. Сбегавшиеся по тревожному набату люди спешили уберечь от огня стоявшие рядом постройки и с невероятной скоростью разбирали их по бревнам. Но и ставили новые дома с отменной скоростью. Похоже, ни один иностранный гость столицы не обошел вниманием умение русских мгновенно заново обстраивать погорелые места. Почти все они сообщают о московских «лесных рынках», на которых дома или отдельные их части можно было приобрести готовыми. Нынешняя Лесная улица у Белорусского вокзала как раз напоминает о подобном рынке.
По традиции хоромы ставили посреди переднего двора. Когда стали появляться каменные жилые палаты, их уже нередко выдвигали к улице. В богатых хоромах (правда, далеко не во всех) верх делали нарядным — в виде, например, «куба» или «бочки». Но чаще всего дома завершали практичные крутые скатные кровли: они были не дороги, по ним хорошо стекал дождь, меньше задерживался снег, а пространство под крышей служило для хозяйственных нужд. Но совершенно обязательно должны были быть украшены главные вехи на пути к дому — передние ворота и переднее крыльцо.
Вступив в хоромы, посетитель оказывался в передних сенях; если он приходил с визитом,
Москва. XVII век. Палаты боярина В. В. Голицына в Охотном ряду, где теперь гостиница «Москва» (рисунок Д. Сухова).
то следовал в переднюю (приемную), куда к нему выходил хозяин. В глубины же дома путь посторонним был заказан. И вовсе никому не доступной оставалась «женская половина», расположенная в недрах хором. В небогатых домах, конечно же, все было проще.
Русские всегда отличались гостеприимством. Никакой праздник не мог обойтись без обильного стола. Для трапез, на которые прибывали многочисленные гости, в XVII веке (как, впрочем, и прежде) сооружали специальную хоромину, в которую можно было попасть из тех же передних сеней, не заходя в жилую часть. В обычные дни еда полагалась «с воздержанием», «в подобно время», освященная молитвой. Зато праздничные обеды затягивались на несколько часов, а подаваемые блюда исчислялись десятками. При этом «кушанья ставят на стол не все вместе, а сперва едят одно, потом другое, третье, до последнего; между тем принесенные блюда держат в руках».
За царским столом могли быть и сотни перемен. Царский торжественный обед отличался степенностью и дворцовым церемониалом: царь «рассылал» гостям хлеб, кубки и угощения. В других же случаях:
Как будет пир на веселие, и
все на пиру гости пьяны, веселы,
и седя все похваляются…
(«Повесть о горе-злосчастии»).
Праздники, видимо, заканчивались шумно и буйно — недаром все тот же «Домострой» осуждает не только «объядение» и «пиянство», но и «песни бесовские, плясание, скакание, гудение, бубны, трубы…». Впрочем, этот вид развлечений подразумевал, надо думать, в первую очередь скоморошеские «игрища».
Боярин или богатый дворянин могли только наблюдать такое веселье. Процитируем очевидца: «Никакой музыки (инструментальной, как на Западе. — Р. Б.)… не бывает; над танцующими смеются, считая неприличным плясать уважаемому человеку. Зато есть у них так называемые шуты, которые тешат их русскими плясками, кривляясь, как скоморохи на канате, и с песнями, большею частию весьма бесстыдными». Порою звучат гусли. Но бывало и так: хорошо одетые дворовые женщины, стоя у дверей, забавляют гостей шутками, сказками с прибаутками.
Западный современник у себя дома уже во всю наслаждался плодами барочной культуры, удовлетворявшей эмоциональные запросы человека. Тем необычнее иностранцу представлялись и небольшие русские помещения, и маленькие, как правило, «лежачие» окна, и неподвижные лавки по стенам, на которых нередко и спали. Столь же неожиданным казалось почти полное отсутствие мебели: стол, переносные лавки да поставец для посуды. Производила впечатление большая печь, без которой невозможно обойтись в холодные русские зимы. В знатных домах печи отделывались изразцами. Порою печь в любые морозы — это еще и общее для всей семьи спальное место.
Убранство русских хором тоже представлялось чужеземцу каким-то особенным. В зажиточных домах полы, стены, двери, лавки, подоконники — все обито или покрыто сукнами и камками, в знатных домах много ковров.
Для пола, стен, дверей, лавок чаще всего использовали красный цвет — любимый на Руси цвет жизни, Солнца, огня. Оттенков красного было множество. После красного наиболее любимый — зеленый, потом уже всякие другие. Это подтверждают сохранившиеся описи имущества зажиточных людей, где значатся парчи, сукна, камки, а цвета: красные, алые, лазоревые, жаркие (оранжевые), васильковые, зеленые… «По камкам травы золотные». Тканевые завесы, подвешенные на кольцах, служили условными перегородками или же прикрывали окна и редкие по тому времени зеркала. Их украшали нарядными каймами и опушками из золота, серебра, кружев. Тканевая фактура «смягчала» формы, а их яркие цвета делали комнаты нарядными и жизнерадостными. Конечно, такое убранство можно было встретить лишь в состоятельных домах.
Сверкающее красками убранство жилища и насыщенный цвет костюма — проявление ярко выраженного эмоционального и жизнерадостного восприятия мира. И не есть ли это свидетельство того, что дохристианское прошлое еще мощно дает о себе знать? Ведь христианская вера требовала сосредоточенности и сдержанности во всем. Не исключено, что корни русского богатого интерьера со множеством тканей и ковров надо искать в Золотой Орде.
А вот маскирующий фигуру костюм или замкнутый двор с недоступными для посторонних хоромами — следствие христианской картины мира. Это раньше, в дохристианские времена, человек мыслил себя в единстве с природой, а потому от нее не отгораживался, наоборот, остро осознавал свою неразрывную с ней связь. Теперь же он должен был сторониться греховной земной жизни, оберегать душу от соблазнов дьявола. (Хотя и здесь все не так однозначно: не исключено, что и в данном случае сказывались вынужденные долгие контакты с Золотой Ордой.)
Христианскому миру свойственны каноничность, углубленность в себя и устремленность к Богу. Материализованным «полюсом» этой направленности всегда остается икона — своего рода окно в Горний мир. Через нее обращались к Богу, взывали к небесным силам о помощи и поддержке. Сквозь иконописные образы Христа, Богоматери, святых с их взглядами «из вечности» пролегала невидимая нить, связующая земной и вечный миры. Кстати сказать, иконы в своей композиции тоже строго следовали издавна сложившемуся канону. По «Домострою», иконы надлежало «ставити на стенах, устроив благолепно место со всяким украшением и со светильники».
Так оно и было. «Избы украшаются двумя или тремя неискусно (но это на взгляд чужака. — Р. Б.) нарисованными иконами, на коих изображены святые и пред которыми русские молятся, в особенности пред образом святого Николая, на коего полагают все свои надежды…» Икона была непременной составляющей всех главных помещений хором. Общеизвестно, что, входя в дом, русский человек поначалу осенял себя крестным знамением и лишь затем здоровался с присутствующими. Столь важная роль иконы свидетельствует, сколь существенным для русского сознания был эмоционально-образный диалог с миром духовным.
Допетровская Русь - широкое историческое понятие, включающее в себя Киевскую Русь , период феодальной раздробленности на отдельные княжества, татаро-монгольское иго, процесс объединения княжество под эгидой Московского княжества и формирования Московского царства. С воцарением Петра I и начала кардинальных реформ начался новый этап в истории нашего государства - Российская империя.
Хронологически историю Допетровской Руси можно представить так :
Древнерусское государство (IX-XII вв .). Официальным началом государственности считается 862 год, когда новгородцы призвали на княжение Рюрика, Синеуса и Трувора с дружиной
Период феодальной раздробленности(середина XII - конец XV века ). На этот же период приходится татаро-монгольское иго.
Русское централизованное государство (конец XV-начало XVIII вв. ) В правление Ивана III (1462-1505) и Василия III (1505-1533) территория Московского княжества многократно увеличивается за счёт присоединения других княжеств. В 1547 году великий князь московский Иван IV Грозный венчается на царство, и получает титул царя. В 1721 году Пётр I преобразывает государство в империю.
Экономическая политика России в 17 веке, а.Л. Ордин - Нащокин
Затрагивая недостатки существующего государственного строя, он не затрагивал ее основ, а считал, что реформы необходимо проводить постепенно, то есть по частям. Его ум облекал неопределенные порывы реформ, которые были характерны для эпохи царя Алексея в отчетливые проекты и планы реформ; но это не был радикальный план, требовавший общей ломки: Нащокин далеко не был безрасчетным новатором.
Укрепляя монархическую власть, Ордин-Нащокин выступал за последовательное, постепенное экономическое развитие страны , которое возможно при сохранении известной самостоятельности местных торгово-промышленных центров.
Он предлагал предоставить городам самоуправление , которое бы в некоторой степени ограничило бы власть воеводы. Нащокин полагал, что такая система обеспечит наибольшие возможности подъема экономики на местах и не причинит ущерба центральной власти.
Взгляды А.Л. Ордина-Нащокина, на наш взгляд, представляют собой попытку объединить систему государственных мероприятий по решению экономических проблем, с назревшими требованиями времени, которые требовали развития частной инициативы и развития предпринимательства.
Все же основным делом жизни канцлера были заботы о развитии промышленности и торговли . В их организации Нащокин считал необходимым заимствовать зарубежный опыт .
Таким образом, можно сделать вывод о том, что воевода, боярин и московский канцлер А.Л. Ордин-Нащокин был выдающимся государственным деятелем своей эпохи.
Экономические преобразования Ордина-Нащокина давали в первую очередь насущные задачи социально – экономического развития страны: они способствовали первоначальному накоплению капитала, достижению положительного торгового баланса и, как следствие, складывание единого устойчивого внутреннего рынка.
Его деятельность являлась тем базовым фундаментом, на основании которого впоследствии были реализованы реформы Петра, в том числе и экономические .
Самодержавие в вашей стране начало утверждаться с Ивана III после 1480 года, когда Московская Русь стала независимой от Большой Тюркской Орды. До этого времени ни о каком самодержавном правлении речи быть не может, гак как Московская Русь была всего лишь уделом Великой Славянской Державы (Рассепии), а затем, короткое время, уделом Большой Тюркской Орды. Подробно о Великой Славянской Державе (Рассении) читатель может узнать в третьем издании моей книги «От Ариев к Русичам». Поэтому для определения продолжительности самодержавия достаточно от 1917 лет отнять 1480 лет, получим 437 лет, чю значительно меньше 500 лет. Однако и эти 437 лет не знаменовали собой бесспорного господства самодержавия.
В начале XV века Великая Славянская Держава (Рассе-пия) надорвала свои силы в борьбе с многочисленными внешним и и внутренними врагами. На западе этсн выразилось в отделении от неё Большой Тюркской Орды, которая с 1420 л о 1480 годы сохраняла своё главенство над Московской Русью. Факт ослабления Великой Славянской Державы (Рассении) и отделения от неё Большой Тюркской Орды привёл к инициации процесса объединения ордынских славяно-казацких родов со славянскими родами Московской Руси, в результате чего п образовалось мощное Московской госу дарство. Самодержавие Ивана III в это время держалось па идее единения славян и на противодействии внешней угрозе, исходившей после 1480 года от Тюрко-Булгарского (Казанского) ханства, Большой Тюркской Орды и Литовского государства. Большую роль в укреплении Московского государства сыграли стрелецкие полки, которые формировались из славяно-казачьего элемента. Уровень боеспособности стрелецких полков в то время был самый высокий в мире, так как ещё не была утрачена ордынская система подготовки вооружённой силы.
После гибели Большой Тюркской Орды и завоевания Тюр-ко-Булгарекого (Казанского) ханства в Московском государстве обострилась борьба двух тенденций общественного развития: демократической (славяно-казачьей) и самодержавно-абсолютистской (западнической). В Великой Славянской Державе (Рассении) Верховного Правителя выбирал!] сроком на 7 лет. В зависимости от того, насколько удачно он управлял державой, его оставляли на вершине власти часто пожизненно. Однако всякий раз новое пере избран не происходило через 7 лет. Кандидатуры тогда выдвигали наиболее знаменитые рода. Сейчас кандидатуры выдвигают партии. Адмирал Колчак, взявший себе титул Верховного правителя, ничего сам не придумал. Он опирался на сохранявшиеся в Сибири знания о прошлой истории Рассении и её высшем руководстве.
Время Ивана Грозного, как раз и знаменует начало этого этана борьбы. Поэтому когда официальные историки, описывая время Ивана Грозного, сводят всё к боярскому своевольству и негативности характера этого царя, по меньшей мере лукавят. Главным содержанием начавшегося периода была борьба двух основных тенденций общественного развития демократической и самодержавно-абсолютистской, lie случайно именно в это время самодержавные круги стали искать опору па западе, так как именно в Европе самодержавно-абсолюти-стская тенденция достигла тогда пика своего развития.
Присоединение Сибири в конце XVI века, которая прежде была центром Великой Славянской Державы (Рассении), значительно усилило демократическое начало, что обусловило активизацию его сопротивления самодержавно-абсолютистскому началу. Результатом обострения борьбы этих тенденций до крайности, как раз и явилось Смутное Время. К тому же надо иметь в виду, что демократическая тенденция, господствовавшая в Сибири, не позволила ввесчи здесь крепостное право. Дело в том, что родовой порядок в Сибири сохранялся очень долго. Поэтому самодержавие не могло жаловал» сибирские земли своему дворянству, так как это могло вызвать гражданскую войн}" с непредвиденными последствиями.
Но эта борьба, в то же время, привела к ослаблению государства, чем не прем н ну л и воспользовался внешние враги.
Польско-литовская интервенция, хотя и не сразу, но заставила примириться две эти тенденции и спасла страну от распада. Однако борьба на этом не закончилась. Утвердившаяся у власти династия Романовых, происходила от боярина по имени Кобыла, выходца из западных славянских земель. Она сохранила тесные связи со своими онемеченными родственниками. Представители этой династии хорошо понимали, что демократические славяно-казачьи круги в стране сильны и что они будут постоянно препятствовать укреплен иго самодержавия. Так же они понимали, что справиться со своими противниками одним махом не удастся. Поэтому они избрали постепенный путь искоренения демократической тенденции, при помощи уничтожения её исторических, военных, религиозных и экономических традиций.
Так как стрельцы были опорой демократической тенденции, то Романовы начали эту борьбу с организации вооружённой силы. Стрельцы служили добровольно и набирались из свободных людей славяно-казачьего происхождения. Это Романовых, естественно, не устраивало. И они обратились к европейскому опыт)7 строительства наёмных армий. В 1632 году формируется первый солдатский наёмный полк. В 1639 году появляется второй наёмный солдатский полк. Причиной было не то, что эти полки луч иге воевали, а то, что эти полки могли выполнить любой приказ власти. Воевали же они часто значительно хуже стрелецких полков. Чтобы это изменить, Романовы стали постепенно сокращать расходы на стрелецкие полки и увеличивать расходы па солдатские наемные полки. Таким образом, в армии, постепенно, в противовес стрельцам, была создана новая организационная структура -наёмное солдатское войско, в которое теперь могли набираться иностранцы, служившие опорой самодержавной власти в борьбе с русской демократической традицией. Благодаря созданию такого войска при дворе Романовых надолго прописываются авантюристы разных мастей и масоны, которым интересы страны и её народа были абсолютно чужды.
Но Романовы также понимали, что новая вооружённая сила, хотя и облегчала им удерживать власть, но не могла ещё изменить менталитет народа. Поэтому следующим шагом укрепления самодержавия была сделана ставка на христианство, так как оно является лучшей опорой абсолют иск1 кой власти. Дело в том, что в это время в церкви шла борьба между ведическим и христианским мировоззрениями. Христианское мировоззрение называлось Правоверным, а ведическое - Православным. Подавляющее число мирян придерживалось Православия. Православные как раз и были опорой демократической традиции. Вот здесь то и был нанесён первый удар. Во время царствования Алексея Михайловича Романова Никоном проводится церковная реформа, согласно которой христианская церковь объявляется Православной, а все несогласные - еретиками, подлежащими уничтожению. В это время интенсивно начинают переписывать церковные летописи, естественно, в соответствии с христианским мировоззрением и пожеланиями царствующей династии. Однако церковная реформа - подлог, была не последней в этом ряду. В это же время осуществляется ещё один подлог, связанный с названием страны. В этом названии начинают использовать название Великой Славянской Державы (Рассении). Причём его просто искажают. Вместо Рассении появляется Рассея, которая при Негре I уже называется Россия.
Параллельно с этими «реформами» идёт закабаление крестьянства. Все это не могло не всколыхнуть народные массы. Опорой восстания явились казачьи поселения Дона и Урала, которые тогда па практике реализовывали славяно-казачью демократическую традицию. Восстание Степана Разина 1670-71 годов - это очередная гражданская война, равная но своему значению смутному времени. Значительная часть стрелецких полков поддержало Разина. В силу этого самодержавие выставило против восставших солдатские наёмные полки и поместное дворянское ополчение. Борьба была тяжёлой. Однако, благодаря лучшему техническом}7 оснащению, самодержавию удалось одержать победу.
После этой победы самодержавный абсолютизм значительно укрепился. Романовы поняли, что в борьбе с собственным народом, лучшими помощниками являются иностранцы. Не удивительно поэтому, что в царствование Фёдора Алексеевича Романова иностранцы при дворе находятся уже в значительном количестве. Именно в это время, не без подсказки иностранцев-масонов, собирается и сжигается основная масса родовых книг русского дворянства. Это были последние массовые источники истории русского народа. В ото же время было увеличено число полков солдатского строя и самодержавие теперь полностью опиралось на них. Стрельцы были лишены многих привилегий. Все это не могло не вызвать недовольства Стрельцов.
Слух об убийстве царевича Ивана всколыхнул стрельцов, которые восстали в 1682 году и захватили Москву. Руководители стрельцов, используя всеобщее недовольство, попытались поставить во главе государства голову (начальника) Стрелецкого приказа князя И.А.Хованского. Однако реген-ше-царевне Софье удалось обманом заманить князя Хованского, которого схватили и казнили. Затем были схвачены п казнены многие другие счрсльцы. Стрелецкое восстание было подавлено. Главой Стрелецкого приказа стал сторонник Софьи Ф.Шакловптыи. Самодержавию, и особенно иностранцам его обслуживавшим, становилось ясно, чтобы покончить с демократической традицией, нужно в стране провести радикальные самодержавно-абсолютистские реформы. Это стало возможным после воцарения Петра I, воспитателями которого были масоны - швейцарец Гордон и немец Лефорт.
Именно они воспитали в Петре I жажду необъятной власти, неуважения ко всему национально-русскому, стремление переделать его на европейский образец. В 1689 году Пётр I. опираясь на часть дворянства, московского патриарха, преоб-раженцев, семёновцев и некоторых стрельцов осуществляет государственный переворот и смещает регентшу-царевпу Софью. Поддержавшие её стрельцы подверглись разгрому. Около шести тысяч человек было казнено. Пётр I самолично рубил головы. Был казнён и руководитель стрельцов Ф.Шакловитып. Таким образом, последний барьер на пути к самодержавному абсолютизму был сметён. В этой связи россказни официальных историков об отсталости России и необходимости «прогрессивных» реформ, не что иное, как фальсификация, призванная скрыть существо дела.